Донжуанский список Пушкина

Книгопродавец.
…но исключений
Для милых дам ужели нет?
Ужели ни одна не стоит
Ни вдохновенья, ни страстей
И ваших песен не присвоит
Всесильной красоте своей?
Молчите вы?
Поэт.
Зачем поэту
Тревожить сердца тяжкий сон?
Бесплодно память мучит он.
И что ж? Какое дело свету?
Я всем чужой. Душа моя…
Хранит ли образ незабвенный?
Любви блаженство знал ли я?
Тоскою долгой изнуренный,
Таил я слезы в тишине?

Где та была, которой очи,
Как небо, улыбались мне?
Вся жизнь — одна ли, две ли ночи?
…
И что ж? Докучный стон любви,
Слова покажутся мои
Безумца дикими лепетаньем.
Там сердце их поймет одно,
И то с печальным содроганьем:
Судьбою так уж решено.
С кем поделюсь я вдохновеньем?
Одна была — пред ней одной
Дышал я чистым упоеньем
Любви поэзии святой.
Там, там, где тень, где лист чудесный,
Где льются вечные струи,
Я находил огонь небесный,
Сгорая жаждою любви.
Ах, мысль о той души завялой

Могла бы юность оживить,
И сны поэзии бывалой
Толпою снова возмутить!
Она одна бы разумела
Стихи неясные мои;
Одна бы в сердце пламенела
Лампадой чистою любви.
Увы, напрасные желанья!
Она отвергла заклинанья,
Мольбы, тоску души моей:
Земных восторгов излиянья,
Как божеству, не нужны ей.
(1824 г.).
Кое-какие намеки попадаются и в строфах "Онегина":
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки: только вряд

Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах, долго я забыть не мог
Две ножки!.. Грустный, охладелый,
Я все их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
Когда и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах ножки, ножки! Где вы ныне?
Где мнете вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге
На северном печальном снеге
Вы не оставили следов:
Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы, и похвал,
И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет —

Как на лугах ваш легкий след.
(Глава первая; строфы XXX–XXXI)
И в четвертой главе:
Словами вещего поэта
Сказать и мне позволено:
Темира, Дафна и Лилета,
Как сон, забыты мной давно.
Но есть одна меж их толпою…
Я долго был пленен одною…
Но был ли я любим, и кем,
И где, и долго ли?… Зачем
Вам это знать? Не в этом дело!
Что было, то прошло, то вздор;
А дело в том, что с этих пор
Во мне уж сердце охладело.
Закрылось для любви оно,
И в нем и пусто, и темно.

(Глава четвертая; строфа III).