Допетровская Русь. Исторические портреты.

А высшим органом власти в Новгороде было вече — народное собрание (четыреста-пятьсот человек: владельцы городских усадеб, верхушка новгородского общества). Новгород был тогда одним из крупнейших городов Европы, богатейшим торговым центром, поэтому и купцы (наравне с боярами) играли не последнюю роль в решении важнейших вопросов.

С конца XII в. на вече выбирались основные городские власти: посадник ^{44}, тысяцкий, который контролировал налоговую систему, участвовал в торговом суде. В XIV в. тысяцкие тоже будут из бояр. Посадник обычно выбирался от бояр, а тысяцкий — представитель всего небоярского населения. Посадник был главной фигурой новгородского управления, он и заключал договор с князем, которого предлагало вече.

В 1210 г. сам себя предложил в князья новгородцам Мстислав Мстиславич (?—1228). Это был отважный, с прекрасной репутацией, воин. Само его прозвище — Удалой — характеризует князя. Новгородцы принимают его предложение, и он в течение пяти лет выполняет свои обязанности. Потом он заявил новгородцам, что больше не может быть у них князем, так как на юге у него появились неотложные дела. В 1216 г. в Новгороде начались очередные смуты. Мстислава просили вернуться туда и навести порядок. Князь выполнил эту просьбу. Он не однажды командовал Новгородским полком в битвах против внешних врагов, добиваясь успеха. Потом Мстислав Удалой снова ушёл на юг. Его интересовал Галич, где он и княжил до 1227 г.

Но, как правило, согласившись быть новгородским военачальником, князь должен был оставаться на службе до срока, указанного в договоре. Вече могло и изгнать князя, но сам он не имел права покинуть Новгород до срока, самовольно оставив службу, даже если срок по какой-то причине не указывался.

Личные качества князя были главным критерием при выборе его новгородцами. Князь должен быть «добр». Этот термин означал не только душевную доброту и защиту слабых, но и добросовестное отношение к делу, компетентность в управлении военными силами, доблесть в бою, т. е. князь должен быть высококвалифицированным воином. Если вдруг обнаруживалось, что князь не «добр», то вече «указывало ему путь» из Новгорода, т.е. прогоняло его и выбирало другого князя. Если же князь был не «добр», но так силён, что мог отстаивать свои интересы, новгородцы были готовы вести войну против него.

Сохранились в древних источниках примеры конфликтов новгородцев с князьями. Ярослав III, сын Юрия Всеволодовича (дяди Александра Невского), княживший в Новгороде, нарушил договор и тайно, ночью, ушёл к отцу, который тогда находился со своим войском в Торжке, хотя накануне новгородцы говорили ему: «Не ходи, князь!» Обнаружив исчезновение князя Ярослава, новгородцы отправили Юрию послание: «Князь! Отпусти нам сына своего, а сам пойди с Торжка прочь!» В ответ князь Юрий предложил выдать ему тех, очевидно, авторитетных новгородцев, которые конфликтовали с его сыном: «Выдайте мне Якима Ивановича, Никифора Тудоровича, Иванка Тимошкинича, Сди-лу Савинича, Вячка, Иванца, Радка, а если не выдадите, то я поил коней Тверцой, напою и Волховом». Так намекал князь Юрий на то, что, расправившись с враждебным ему тверским князем, он может привести свои войска и в Новгород. Но и новгородцы не очень-то удивились такому ходу событий. Они поспешно начали готовиться к войне: укрепляли городские стены, расставляли дозорных, делали засеки, а князю ответили: «Князь! Кланяемся тебе, а братии своей не выдадим, и ты крови не проливай. А впрочем, как хочешь — твой меч, а наши головы ». Но на этот раз князь не пошёл «поить своих коней» к реке Волхов, протекавшей через Новгород, но стал торговаться с новгородцами, а выторговав себе семь тысяч серебром, ушёл из Торжка.

Подобные тексты древних исторических источников дороги не только обаянием особой стилистики древнерусской речи, но и тем, что в минимуме слов отражалась важная для современного понимания страноведческая информация. Например, очевидно, полным именем в обращении Юрия назывались должностные лица более высокого ранга, а менее именитые этого не удостаивались. А чего стоят образы, свойственные разве что утончённой поэтической речи, с лишь слегка заметной в ней угрозой! Можно лишь догадываться о прошедшей, возможно, кровавой бойне, но, во всяком случае, уж точно о победе князя: «Я поил коней Тверцой...»