Дополненная реальность (СИ)

Я набрал его снова, но женский голос в мобильнике объяснил, что абонент временно недоступен. Мне совсем не понравился такой поворот, и пришлось на ходу поменять все планы. За котельной, так за котельной... Зачем он туда попёрся?

Старая котельная находилась недалеко. Мне оставалось обогнуть пристройку спортзала. Так я и сделал, по дороге сорвав пару яблок с яблони в школьном саду.

За углом котельной происходила возня. Я услышал издалека звуки и голоса. Кто-то громко пыхтел и с трудом отдувался, ноги часто шаркали по дорожке, словно несколько человек возили по земле одного. Я расслышал смех Кононова, он ржал как неосёдланная скотина.

Я понял, что не ошибся в предположениях, когда вышел из-за угла. Трое толкали Васечкина друг на друга, мутузили и валяли в пыли. Сбивали с ног подсечками и поднимали обратно на ноги, чтобы снова толкать, получая от этого глубокое морально-нравственное удовлетворение. Кононов по кличке "Конон", здоровый верзила не по годам, и пара его подпевал - таких же уродов по жизни. Васечкин пыхтел и пытался драться, нелепо размахивая руками, но Кононова и его дружков это только забавило. Долбоящеры и упыри, они презирали беспомощного ботаника и ненавидели просто за то, что он от них отличался.

- Что, мамочке жаловаться побежишь? - скривился глумливый Кононов. Он с силой толкнул Васечкина в густые заросли крапивы под спрятавшейся в тени бузиной.

Тот завалился на пятую точку и взвизгнул как побитый щенок, обжигая лицо и руки. Задрыгался всем телом и сильно-сильно затёр о штаны вспыхнувшими красным цветом руками. По грязным щекам, расцарапанным до крови, потекли ручьи, но Васечкин не захныкал. Скривившееся лицо смотрело со злостью и не пряталось за слезами.

- Нет, не мамочке! - окликнул я.

Трое обернулись и уставились на меня. Они разом притихли и застыли, как вкопанные.

Цыганков как раз потянулся, чтобы поднять Васечкина и начать экзекуцию заново. Но при виде меня позабыл о начатом. Васечкин затих в крапиве с грязными подтёками слёз на пунцовом лице. Он молчал и кривился от боли, стиснул зубы и как мог держался, чтобы не зареветь в голос. Одежда в зелёных следах травы и дорожках расчерченных грязью. Ранец валяется в стороне, распахнутый и вывернутый наизнанку. Учебники разбросаны и перепачканы, шелестят страницами на ветру.

Кононов первым пришёл в себя. Сделав вид, что меня в этом мире не существует, он подошёл к Васечкину и схватил лежачего за грудки.

- Конон! Отвали от него!

Кононов повернул голову и уставился на меня. Выражение на лице выдавало как он завёлся. Его назвали по кличке - на это имели право только "друзья-товарищи". Он бросил Васечкина в крапиву и попёр на меня, как обозлённый бык на красную тряпку. Двое его дружков слегка осмелели и тоже двинулись в мою сторону. Я стоял как стоял - руки в брюки, в позе дружинника воспитывающего подвыпившую шпану.

Кононов встал напротив меня, просверливая глазами. Надеялся подействовать набыченной миной и взглядом в упор. Свои физиономические способности он явно переоценивал. Я не привык вестись на понты, меня не возьмёшь на испуг, строя рожи.

- Ромка мой друг, запомни. - Я изучал его как таракана под микроскопом. На остальных двоих совсем не смотрел.

- Он стукач! - бросил Кононов мне в лицо. - Мы учим его отвечать за слова!

- Ты хочешь сказать, что я друг стукача?! - мне было любопытно, как он будет выкручиваться.

Все трое молчали, не сводя с меня глаз. Они не знали как повести себя, пялились с напускной бычкой и одновременно очковали. На глаза Циганкова навернулась влага. Лопатин скривил лицо, мимическая мышца дёрнулась. Кононов отводил глаза - он не выдерживал моего взгляда в упор. Я занимался паркуром и боксом - Кононов знал об этом - и в два счёта начищу его широкую не по годам физиономию.

Махаться сразу с тремя я конечно не собирался, но и они не рискнут затевать драку - трое на одного. Выставлять себя беспредельщиками им духу не хватит. У меня для такого случая тоже друзья найдутся.

Все трое понимали расклад и потому предпочитали помалкивать. Не забывали прописную истину: закрытый рот - целее шкура. Смотрели растерянно и не двигались, смирившись с необходимостью отступить.

- Мобилу забрали, - хлюпнул Васечкин от обиды.

Он выбрался из крапивы и встал рядом со мной с видом обвинителя. Я поморщился: зловонный дух потревоженной бузины немилостиво бил прямо в ноздри.

- Мобилу сюда! - я протянул руку, ладонью кверху.

Лопатин ухмыльнулся, стараясь казаться бесстрашным. Полез в карман, достал мобильник и протянул. Васечкин выхватил телефон.

- А тебе, Лопата, я уши пообрываю! - сказал я так, как будто констатировал факт.

Лопатин побледнел до предобморочного цвета и опустил глазки как пугливая девочка.

Они постояли ещё немного, напуская видимость, что не боятся меня. И вскоре свалили с нарочито ленивым видом. Я брызнул сквозь зубы слюной им вслед и сказал пару ласковых, так, чтобы донеслось до ушей, но без точно обозначенного адресата.

- Спасибо, Андрюха! - Васечкин поправил испачканные песком очки и посмотрел благодарно.