Дополнительный человек

Между тем автомобильные проблемы и новость об обручении Беллмана усугубили и без того тяжелое положение Генри. Его дела становились все хуже. Однажды вечером, вскоре после Дня благодарения, когда я готовил на кухне нехитрый обед, он ворвался в квартиру, сопровождаемый звоном ключей в замке. Его лицо было не просто красным, оно пылало. Он захлопнул дверь, не столько в ярости, сколько желая, чтобы нас никто не услышал. Вихрем пронесся мимо меня, плащ летел за ним, словно знамя. В гостиной он уселся на кушетку и обхватил руками голову.

– Гертруда, о, Гертруда! – произнес он. – Мои печали не подкрадываются, как шпионы – одиночки, их уже целые батальоны!

– Что случилось? – спросил я встревоженно. Он всегда был драматичным, но никогда таким расстроенным.

– Я попытался припарковаться на Парк-авеню, – начал он свой рассказ. – Но руль практически отказал, и я, проскочив, врезался в медный поручень навеса. К счастью, я не снес всю эту штуку к чертовой матери. Конечно же портье был тут как тут. Он увидел, в каком состоянии автомобиль, и решил испепелить меня взглядом. Вероятно, он ^не хотел, чтобы я парковался на этом месте. Я его не виню. Плохо то, что мне пришлось вылезать через пассажирскую дверь. А значит, признать, что другая дверь не работает. Вот это было уже чересчур. – Генри понизил голос и конфиденциально сообщил мне, квартиранту, гостю, вероятному дворецкому и сквайру: – Но вершиной всего стали блохи!

– Что?

– Блохи.

– У вас блохи? С чего вы решили? Может, просто кожный зуд.

– Нет, блохи. Я ходил к дерматологу. Он взял образчик с моей голени и изучал его под микроскопом. Он в этом деле эксперт. Это было унизительно. Я покинул его и врезался в медную ограду, а в довершение унизился перед портье.

– И что дерматолог велел вам делать?

– Он полагает, что две бомбы против блох и мой отъезд положат конец инциденту – хозяин должен уехать.

– Вы думаете, я тоже их подцепил?

– Нет. Им нужен многоопытный и очаровательный хозяин, вроде меня. Ты слишком молод и не обладаешь необходимыми знаниями жизни. Когда они прикончат меня, тогда переберутся к тебе. Они наемники, хищники. Можно только надеяться, что бомбы прибьют их, а мой переезд во Флориду довершит разгром. Теперь мне важнее, чем когда бы то ни было, попасть туда. Я должен найти машину!

Я обиделся на блох за то, что они дали Генри еще один побудительный импульс бежать во Флориду. Все его попытки найти машину так или иначе были пресечены, и во мне утвердилась уверенность, что он проведет зиму со мной.

– Где, как вы думаете, вы подцепили блох? – спросил я.

– Я думаю, Гершон набрался их от лошади в Нью-Джерси. Они, вероятно, забрались в его бороду, увидели, что я могу предложить им больше, и начали перебираться на меня.

Наша квартира напоминала выжженную пустыню, которую мы продолжали бомбить. У нас были тараканы, которые восстановили свое поголовье; у нас было несколько семей голубей, которые жили на подоконниках и стонали целыми днями и затем под фанфары улетали, как будто у них наступала неотвратимая пора мигрировать; и теперь у нас были блохи.

В тот вечер я пошел попить воды перед сном. Генри сидел на кровати в своем голубом купальном халате и рубашке от смокинга и рассматривал старый конверт с надписями.

– Что это? – спросил я.

– Список вещей, которые нужно сделать. Что в этом списке делают штаны? О да, я должен их починить. Ну, по одной вещи на каждый день. Что я сделал сегодня? Сходил к дерматологу. Все еще не заплатил подоходный налог. Меня засунут в тюрьму на многие месяцы. Заморозят мой банковский счет. Я уже начал переводить деньги в дорожные чеки, чтобы до них не добрались.

– Не можете ли вы найти кого-нибудь, кто заплатит за вас подоходный налог?

– Я не могу себе этого позволить. Все мои бумаги, над которыми следовало работать, остались в чемодане, но его украли в Польше.

– Мне очень жаль, – сказал я.

– Ну, никогда не было легко, и становится только хуже… Если в один день не сработало, попробуй в другой, – храбро сказал Генри, совмещая две свои персональные поговорки в одну для большего мужества.

Он положил список на кофейный столик рядом с кушеткой и, взяв бутылку одеколона-спрея, побрызгал лодыжки. Запах оказался невыносимо сладким.

– Для чего вы это делаете? – спросил я.

– Блохи начинают с ног и двигаются вверх. Я могу только надеяться, что одеколон их остановит, как ров с водой, и они потонут. Приношу извинения за то, что присовокупил их к нашей жизни.

Я заметил пару шортов – боксеров, натянутых на подушку.

– А почему ваше белье на подушке?

– Из-за блох, конечно. Они не оставляют меня ни на минуту. Я вынужден постоянно все стирать. У меня нет чистых наволочек.

Я заметил, что Генри устроил большую стирку в ванной, но не знал почему. Он держал свои тревоги втайне. Я предположил, что он не хотел понапрасну беспокоить меня из-за блох, пока не получит профессиональную консультацию.