Дополнительный прибывает на второй путь

Попытки наладить контакт со взрослыми некоторое время ни к чему не приводили.

— Про амидопирин забыл? — Женщина была недовольна. — Со своим днем рождения ты ни о чем не помнишь!

Антон присел и оказался как бы на одном этаже с супругами.

— Болеет малыш?

— Хронический тонзиллит, — женщина все же сдалась.

— Море поможет!

— Наши химкинские врачи тоже надеются…

Антон обрадовался:

— Вы из Химок? Два года там квартиру снимал. В Южных Химках. — Он представился: — Сабодаш Антон, капитан милиции.

— Прудников Федор, — мужчина отер пот.

Шаткий мир в купе мог быть каждую минуту разрушен, тишина напоминала о спокойствии дремлющего вулкана.

— Вы приходили ночью в одиннадцатый вагон… — Денисов воспользовался моментом.

Прудников поморщился. Возможно, этот ночной вояж и был предметом супружеского разбирательства.

— Просто шел по составу.

— Знакомы с пострадавшим… — Денисов наполовину утверждал.

— Какое знакомство? Знали друг друга в лицо.

Денисов сразу взвинтил темп:

— Но вы говорили с ним! О чем?

— Ни о чем… Вот и она тоже! — Он кивнул на жену.

— Он к вам подошел или вы к нему?

— Я.

— Первая фраза?

Мужчина снова отер пот, вытащил из кармана потемневший влажный платок.

— Ресторан закрыт…

— Тебя, Прудников, не остановишь! Неважно, что все закрыто… Женщина потянулась к сумке. — Возьми чистый носовик.

Почувствовав разрядку, дети затеяли возню.

— Ты же знаешь, — сказал Прудников. — И потом день рождения!

— Слыхали. Кем интересуется милиция? — спросила жена.

— Ну, тем… — Он не хотел травмировать детей.

— Что брал с нами билет?

— Вы вместе покупали билеты? — спросил Денисов.

Разговор был похож на беспорядочный обмен ударами в третьем раунде боксерских поединков.

— В агентстве.

— Много людей было у кассы?

— Никого. Мы и он.

— Кто получил первый?

— Он.

Денисов спросил:

— Заметили вы, какими купюрами он расплачивался за билеты?

— Сторублевой, — Прудникова что-то поправила на столе. — Хорошо помню. Сдачу давали со сторублевки. Четыре билета…

— Купе? Целиком?

Антон неудачно вмешался:

— Растут Химки…

Прудников получил передышку.

— Строятся, — он незаметно перевел дух. — Южные вовсе не узнать.

— Там работаете?

— Сварщиком, жена контролером в цеху.

— В какой вагон были билеты? — Денисов прервал воспоминания.

— В одиннадцатый.

— В тринадцатый!

— В тринадцатый у нас. В одиннадцатые — сказала женщина. — Точно помню.

Они, несомненно, путали.

— Пострадавший знал, что вы едете в одном поезде?

— В одном? — Прудникова подняла брови. — Нет! Его поезд должен отправляться из Москвы сегодня…

— Я удивился, увидев!.. — Прудников адресовал реплику жене. Говорит: «Изменились обстоятельства!..»

— Уточним, — Денисов снова вмешался. — В момент, когда вы разговаривали с Голеем…

— Его фамилия Голей?

— Да. Свет в одиннадцатом горел?

— Было светло.

— Где стоял пострадавший?

— У служебки, напротив купе проводницы.

О своем пребывании в одиннадцатом Прудников говорил неохотно, каждое слово приходилось словно вытаскивать из него клещами.

— Были еще люди в коридоре?

— Мужчина и женщина.

— Кто еще?

— Официант. Он тоже останавливался, разговаривал.

Прудникова хотела о чем-то спросить, Денисов опередил ее:

— С пострадавшим? Когда?

— Сразу же. Потом заходил к нему в купе. — Прудников запутался.

— Откуда вы знаете? Вы шли за официантом? — Денисов спешил, будто до гонга остались считанные секунды.

— Я хотел спросить про вагон-ресторан. Заговорил с пострадавшим.

— О чем же все-таки? — вмешалась Прудникова.

— Насчет ресторана. А он, по-моему, спросил о собаке…

— Знаешь, Прудников! — сказала жена.

— Серьезно. Не видел ли я собаки в поезде…

Словно догадавшись о чем-то, дети прекратили возню. В купе стало тихо.

— У потерпевшего был пунктик — собаки, — констатировал Сабодаш.

— …Венгерские секции оборудованы генераторами постоянного тока. Это вам, должно быть, ясно…

Когда Денисов пожелал ближе познакомиться с электрическим хозяйством, Шалимов, ни о чем не спрашивая, вызвал электромеханика. Вчетвером четвертым был Сабодаш — собрались в служебке Сурковой.

Электрик также не выказал ни удивления, ни заинтересованности. Убийство Голея находилось вне сферы его любопытства, знакомство с инспекторами не щекотало самолюбия — Денисов понял это, наблюдая прямую как доска, заносчивую спину электрика.

— Клеммы и монтажные провода положено осматривать не реже раза в месяц…

— С задней стороны щита? — спросил Антон.

— Да. Проверить, соответствуют ли плавкие вставки току нагрузки, держался он подчеркнуто небрежно, но дело знал. — В служебном отделении вагона на трех щитах — групповом, силовом и дополнительном — смонтированы пусковая защитная аппаратура и измерительные приборы…

За Вертуновской дополнительный шел медленно, пока совсем не остановился. Волна нагретого воздуха ворвалась в служебку.

— Выходить будете? — спросил Шалимов.

Вокруг был луг, звеневший тысячами цикад.

— Нет, — Денисов взглянул в окно.

Никого из пассажиров он не увидел, только против вагона-ресторана официантка рвала для букета мелкие мучнисто-белые цветы. Откуда-то появился дог Судебского, сделал несколько прыжков, каждый раз чуточку зависая в воздухе. Сильный хвост со свистом рубил траву.