Доппель стори

— Здравствуйте, — вымученно, но с долей радости от вида живого человека произнёс мужчина с восточным акцентом. — Меня Турсунбек зовут. Я тут живу.

— Приятно познакомиться, Турсунбек. Я Святослав, можно просто Слава.

Звягинцев заметил, что вокруг нет обычных для бездомных признаков ухода на самое дно. Никаких пустых бутылок из-под алкоголя, даже нет бутылочек из-под дешёвого медицинского спирта. Очень чисто. От бездомного не пахло потом, разве самую малость, как от обычного человека после трудового дня, он явно не пренебрегает гигиеной. Чего точно не было, так это ароматов помойки, которыми обычно дурно пахнет от бездомных. Но если судить по следам на одежде, с мылом и бытовой химией у него дефицит, хотя одежда явно часто стирается.

— Проходи, гостем будешь, — добродушно произнёс Турсунбек, распахивая дверь в землянку.

— Спасибо, с удовольствием.

Святослав не испытывал брезгливости и страха, поскольку тут действительно было всё чисто и Турсунбек не выглядел, как какой-то маньяк. Уж маньяков он успел повидать за последнее время столько, что в страшном сне не приснится. Скорее, это был уставший от тяжёлой жизни человек, который выживает, как может.

Внутри землянка оказалась тёмной, но сделанной аккуратно. Печь, которую было видно снаружи, имела продолжение внутри. Тут она была шире, обложена глиной и имела место для закладки дров, прикрытое чугунной заслонкой. Довольно оригинальное решение. Похоже на то, что зимой можно топить печку изнутри и готовить прямо в землянке, а летом готовить еду на улице, причём внутренняя часть очага не должна сильно греться.

Потолок подпирают крепкие брёвна, поверху имеется бревенчатое перекрытие по всей поверхности, всё сделано добротно и надёжно. Стены обмазаны глиной. В углу напротив печи на чурбаках установлен самодельный лежак, на котором имеется матрац. У противоположной стены стоят самодельная лавка и стол из дерева. Были тут и полки, на которых можно заметить старые вёдра, тазик и небольшой запас продовольствия. Больше всего в глаза бросался полотняный наполовину пустой пятикилограммовый мешок, сбоку которого было написано «рис».

— У вас уютно, хотя темновато, — заметил Звягинцев.

— Да, со светом без денег тяжело проблему решить. Друг, зови меня просто, Бек.

Турсунбек говорил на русском языке правильно и чётко, но с восточным акцентом и медленно, как человек, который давно ни с кем не общался.

— Хорошо, Бек, — кивнул Звягинцев. — Интересное решение, — посмотрел он на печь.

— Да, это… — Турсунбек говорил с паузами, подбирая слова. — Она автоматически прогорит, и пожара не будет, и тепло долго сохранится. Я подбирал глину, жёсткий такой.

Всё же, не все слова мужчина говорил правильно, иногда его речь выдавала выходца со Средней Азии, где русский язык хоть и является официальным, но учат ему вместе с местным языком, на котором в основном ведётся общение.

— А живёте давно тут?

Турсунбек задумчиво почесал голову, и сказал:

— Давно… Да, давно, уже четыре года, получается.

— Бек, извиняюсь, что интересуюсь подобным, но если не секрет, как вышло, что вы живёте вот так? Судя по вам, вы выходец из одной из советских республик.

— Да, не совсем, — сел на лавку Турсунбек. — Я давно, в две тысячи десятом, переехал из Узбекской ССР в Рязань. Из Рязани я пришёл.

— Из Рязани? — удивился Звягинцев. — А что случилось?

— Да… И-и-и, там… — вымученно протянул Турсумбек, ему явно неприятно было вспоминать, но и поделиться хотелось. — Дом был — продали. Свои же. Ну-у, староста этот, в деревне. У вас их председателем называют. У нас председателя называют старостой.

— Понятно, и что случилось?

— Староста продал дом под дачу подмосквичам… Мне пришлось уйти.

— Ничего себе! — Звягинцев был поражён. — Это как же так? Вы дом купили, но председатель продал его снова, уже другим людям, а вас выгнал? Да это какой-то беспредел!

— Как-то так, — печально вздохнул Турсунбек, нервно потирая бандану. — Может, на воздух выйдем? Там сейчас тепло.

— Конечно, с удовольствием.

Глава 20

Турсунбек и Звягинцев расположились в беседке за столом из бревен и листов ДСП. Житель землянки принёс с собой чайник и самодельные чашки, вырезанные из древесины. В чайнике был заварен напиток из степных трав, которые можно при желании найти в поле неподалёку. Турсунбек разлил отвар по чашкам.

— Прошу, угощайся, — сказал он.

— Благодарю.

Звягинцев пригубил напиток.

— Неплохой вкус. Что там?

— Чабрец и ещё травы, — ответил Турсунбек. — Названий не знаю, помню, что хорошие, и вкус замечательный.

— Значит, Бек, ты давно тут живёшь?

Турсунбек согласно покивал.

— Да, — сказал он. — В августе восьмого числа пришёл в Волгоград, четыре года назад. Вон там первый жильё был, — показал он пальцем за спину Святослава. — Вигвам сделал и в нём жил. Вон там, повернись назад, — указал он в сторону навеса на какие-то сооружения.

Звягинцев силился разобрать, что там может быть, похоже на какие-то кривые маленькие сараюшки или небольшие кладовки, которые сразу не заметить.

— Что там? — спросил он.