Доппельгенгер (СИ)

Доппельгенгер Джонни Рэйвэн

I

Не доверяйте зеркалам, люди! Если долго глядеть на своё отражение, оно может ожить. Я видел, так бывало! И только богам ведомо, что будет твориться в его в голове...

Безумный бродяга с Храмовой Площади

Вимарк Альвидери пристально вглядывался в зеркало. С гладкой поверхности на него смотрел стройный и подтянутый мужчина. По человеческим меркам он был очень даже хорош собой: высокий и широкоплечий, одетый в новёхонький серо-зелёный дублет и узкие штаны, которые так удачно подчёркивали крепкие бёдра; лицо благородное, гладко выбритое, с мягкими чертами, длинным, чуть с горбинкой носом и мужественным волевым подбородком с ямочкой. Ореховые глаза под тонкими бровями, прежде взирающие на одних с щенячьим раболепием, а на других - с хищностью коршуна, сейчас были холодны. В них читалось презрение, отвращение и сокрытая глубоко внутри ненависть. Потому что эти глаза, внешность и даже имя принадлежали Вимарку Альвидери. Человеку. А он к этому часу уже полночи, как был мёртв.

          «Трантольстанер, - тихо подумал тот, кто прятался под обликом королевского виночерпия, - меня зовут Трантольстанер...»

          Сколько лет прошло с тех пор, как это имя произносили вслух? Кто уже вспомнит? На сколько имён и прозвищ он откликался за эти годы? Сотня... две. Как много ухмылок, жестов, ужимок и прочих особенностей характера ему пришлось перемерить? Тысячи. А какое количество масок, личин и легенд осталось позади? Уже и не счесть. Одним словом - много.

          Чужие брови сошлись над чужой переносицей; не свои губы изогнулись в хищной улыбке, явив зеркалу злобный оскал. Зато вот смешок - свой, родной смешок - вырвался из груди и, словно крик возмездия, взметнулся к потолку.

          «Завтра вечером, наконец-то, свершится моя месть... Вы заплатите, люди. За всё».

***

          Двое мальчишек сидели на облезающей черепичной крыше. Перед ними расстилался огромный каменный и угловатый город, упирающийся причалами в синюю кайму на горизонте. Красный диск на розовом полотне медленно опускался к морю. Прохладный летний ветерок ерошил волосы, принося запах солёных волн.

- Скажи... Почему мы такие? - спросил младшенький - пухленький, конопатый и рыжий мальчуган, - разглядывая свои новые руки. Такие холёные, с бледной кожей, без мозолей и грязи под ногтями. Их настоящий хозяин никогда не знал тяжёлой работы.

- Какие, Трант? - поинтересовался старший - темноволосый и долговязый юноша, - вгрызаясь в красное яблоко, стащенное с прилавка на базаре. Трантольстанер повернулся к нему, взглянул с искренним и неприкрытым недоумением, как умеют смотреть только дети, и ответил:

- Другие, Квил. Не такие, как они все.

          Квилокин усмехнулся и потрепал брата по рыжим прядкам, отчего тот забавно сморщился.

- А почему солнце жаркое, а луна холодная? - ответил он с грустной улыбкой. - Просто так бывает, братец. Всегда есть «свои», а есть «чужие». И не нам выбирать, на какой стороне родиться...

          Это было яркое воспоминание. Одно из тех, которые проносятся через всю жизнь. И он так сильно скучал по этим дням. Потому что их уже невозможно было вернуть.

***

          Трантольстанер являлся редким представителем почти полностью истреблённого народа. Как себя именовали его предки, он не знал. Люди же их называли по-разному: двояк, фетчер, доппельгенгер, крадун, бедняр. Перевёртыш. Тварь, которая похищает лик, а затем и душу. Так однажды решил кто-то из людей. Этим они и оправдали многовековой геноцид доппельгенгеров.

          Всё немногое, что Трантольстанер знал о своем народе, было почерпнуто от брата, с которым он рос на улочках Артогарда - столицы королевства Бриттолия. Исторически сложилось так, что перевёртыши, никогда не имевшие ни родины, ни государства, ни даже собственного языка, давным-давно ассимилировались в самых крупных городах мира и слились с местным обществом. Существа, порождённые Хаосом, несущие в себе его частичку от рождения, обладали даром полной мимикрии - способностью изменить свой внешний вид и стать двойником кого угодно: вплоть до мельчайших деталей скопировать прообраз не только внешне, но также перенять голос, манеру речи, особенности характера и даже привычки.

Стоило лишь ненадолго взять в руки дорогую человеку вещь, которую он долгое время носил при себе, часто её касался или был к ней привязан, и сразу же после перевёртывания доппельгенгер получал все аспекты характера человека и даже последние пережитые им эмоции, ощущения и мысли - предметы хорошо впитывают ауру и энергетику души, и чем дольше вещица хранилась у хозяина, тем лучше получался воссоздаваемый образ. Недоступными оставались лишь долгосрочные воспоминания. Также доппельгенгер мог перевернуться напрямую, прикоснувшись к прообразу, но тогда он выдавал себя с потрохами, а потому способ превращения через вещь был гораздо надёжнее.