Допрос с пристрастием

Я тоже… моя душа тоже беззвучно плакала маленькими черными, никому не видимыми льдинками.

— Кристи, девочка моя, дыши, живи!! Маленькая, я не отпускаю тебя, слышишь, только вместе, не разжимая объятий!

Теперь я ощутила тепло, Володя обхватил, сжал своими горячими руками мое остывающее, небьющееся сердце.

— Кристи, пожалуйста, дыши! Обещаю тебе, я все сделаю, чтобы ты была счастлива! Хочешь, поеду с тобой в Китай смотреть это дурацкое здание в виде черного рояля с прислоненной к нему бандуриной, похожей на стеклянную скрипку?! А потом совершим турне по Австрии с Германией, отыщем сказочные постройки того архитектора с непроизносимой фамилией! В Америку с Австралией тоже съездим, что нам стоит мотнуться за тридевять земель. И еще, Кристи, ты не можешь уйти, ведь ты обещала помочь мне с домом. Помнишь?! Девочка моя, построй дом для нашей семьи! Если хочешь, пуcть это будет нечто необычное, похожее хрен знает на что! Мне все равно, любимая, где жить! Хоть в избушке на курьих ножках, хоть в пирамиде, перевернутой кверху ногами, как в американском штате Аризона. Лишь бы с тобой, лишь бы рядом! А еще, Кристи, не надо мне никаких сыновей! Ну их, мальчишек, увальней, вдруг они вырастут такими же бесчувственными чурбанами, как их отец! Я хочу дочку, маленькую черноволосую и черноглазую девчушку, похожую, как и ее мама, одновременно на ангела и на ведьму!

«Нет, Крысеныш, не слушай его, не быть тебе счастливой!! — продолжает хохотать в черном мраке Роберт Евгеньевич. — Я выбрал тебя для мучений! Ты моя, слышишь? Моя девочка для битья!!»

— Кристи, милая, я увезу тебя далеко-далеко из этого погрязшего в коррупции города. Брошу к чертям собачьим работу, точнее, меня все равно выгонят после сегодняшнего дня!!

Теплые руки все продолжали и продолжали ритмично сжимать мое сердце. Если я их ощущаю на своем теле, слышу его голос, размышляю — значит, я живая?! Я вовсе не бестелесный дух, наблюдающий за умирающим телом! Живая! И мой «любящий» муж — лишь глюк, постоянный глюк в моей голове! Но ничего, я от него избавлюсь, открою глаза, обниму Карпова, и он сам исчезнет, навсегда провалится в преисподнюю, где ему самое место! Почему же у меня такие тяжелые веки? Словно свинцовые...

— Девочка моя ненаглядная, живи, прошу тебя!..

Свет... наконец-то я увидела свет... Какой он яркий, зелено-летний, согревающий.

— Она открыла глаза! Кристи, Кристинка, любимая!!

Володя плачет и смеется, плачет и смеется, покрывая мое лицо быстрыми короткими поцелуями

Эх, сказать бы ему: «Володь, ты слишком разболтался, сыновей я тоже хочу». Но губы не получилось разомкнуть, они словно отлиты из тяжелого металла. Сил хватило только лишь на еле заметную улыбку.

ЭПИЛОГ

Я уже почти месяц каждодневно хожу в больницу, к моей ненаглядной ведьме. Слава богу, из-за подстреленной руки второй удар у Королькова получился не очень сильный, вскользь. Бита лишь немного коснулась темноволосой головы. Но первый уж очень был силен. В скорой Кристи опять потеряла сознание и впала в кому. Целых два дня прошли между приступами дикого, разъедающего чернотой отчаяния и постоянными молитвами. Я поселился в реанимационном отделении, несмотря на все протесты персонала больницы, пытающегося меня оттуда вытурить. Может, конечно, и не положено, но я должен быть рядом! Ведь я обещал Кристине не оставлять ее надолго одну. Моей девочке пришлось сделать очень сложную многочасовую операцию. Врачи пугали, что она, возможно, никогда не сможет восстановиться, у нее будут серьезные проблемы с речью и памятью. Пустые страшилки, разве этим напугаешь. Я готов всю жизнь из-под нее утку выносить, только бы Кристи жила, была рядом, смотрела на меня своими невозможными колдовскими глазищами! Но все, слава богу, обошлось. Кристи уже почти сносно говорит, лишь редко, чтобы выразить свою мысль, долго подбирает слова. И уже пытается шутить, а иногда даже спорить со мной, следящим за выполнением ею бесчисленных предписаний врачей. Я прикидывался строгим, хотя в такие моменты от умиления был размягчен, как желе, и никакого недовольства, тем более злости, внутри совершенно не наблюдалось, там плескался целый океан нежности. Хотелось расцеловать каждый пальчик своей персональной ведьмы, да что там пальчики, каждый сантиметр тела, каждый волосок.