Допрос с приСТРАТИем (СИ)

Постарался осторожно высвободиться из хватки женских рук. Кристина не отпускала. Полежал чуточку и предпринял еще одну попытку встать. На этот раз получилось. Правда, пришлось подложить вместо себя подушку. Необходимо подумать, что делать дальше с теми бумагами, которые я получил от сына Роберта Евгеньевича. Пришлось опять выйти из тепла дома в непогоду за окном. Снег стал тише, но все еще падал, а вот морозец покрепчал, градусов пять-шесть наверное. Нехотя сел в машину, нехотя потянулся в бардачок за документами. Вот они, пухлые конверты человеческих грехов. Закурил прямо в машине. Как же не хочется лезть во всю эту грязь. Надо. Открыл первый конверт, потом второй… Твою ж мать! Удивительно, как этого гада раньше не прибили. Темный липкий страх прошелся по телу, заполз в душу, даже вздрогнул. Н-да, вляпались мы конкретно. Люди, компромат на которых содержался в конвертах, не будут сидеть в ожидании грома, ведь он многим может стоить теплых кресел, свободы, не говоря уже о репутации… Твою ж мать, Володька… охренеть! Опять закурил сигарету, впрочем, никотин спокойствия не добавил. Наоборот даже. Раньше, все эти пустые пять лет без Кристины, я бы не раздумывая ввязался в раскрытие антикоррупционного дела, воспринимая риск как приятное развлечение, щекочущее нервы. Но сейчас, когда со мной снова любимая женщина, когда мне есть, что терять, нельзя быть безрассудным. Теперь от меня зависит судьба Кристи, а ей ведь и так хорошо досталось в жизни. Черт, черт, черт… что же делать? Третья сигарета вызвала ощущение тошноты. А ведь я еще не все досье просмотрел. Но с другой стороны, мой профессиональный долг, моя гребаная принципиальность. Разве я смогу спать теперь спокойно, когда у меня в руках такая информация? Но если пустить дело в ход, отцу Кристины тоже достанется по самое не балуй. Поделом, конечно. Сергей Иванович вызывал во мне только чувство омерзения. Мне никого не жаль из их зажравшейся семейки. Но, черт возьми, Кристина целых пять лет терпела ад, чтобы отец не лишился должности и оставался на свободе. Как теперь сказать ей, что все было напрасно? Опять ударил рукой о пластик обшивки машины. Хрен, хрен, хрен, хрен моржовый! Что ж теперь делать? Ладно… подождем несколько дней, а пока… Сунул конверты снова в файл, потом еще в один пакет… В старой яблоне есть глубокая трещина, пусть там пока полежат. Вышел из машины, прошелся по саду. Лучше, конечно, закопать, но боюсь, по этой погоде нужно долго трудиться, Кристина проснется, да и следы такой работы будут видны. Надо хорошенько подумать, что делать с этой информационной бомбой. Четвертая сигарета спокойствия не добавила, словно полынь покурил. Горько. Да ну его, никотин этот, пойду лучше к своей ведьме. Вот где настоящий наркотик!

Кристи проснулась и сидела на кровати, обхватив колени руками, в карих глазах плескался испуг.

— Вов, ты где был?

— Курить выходил. А ты что, заскучала одна?

Глаза, какие у нее все-таки глаза, черные, бездонные, родные.

— Карпов, пожалуйста, не оставляй меня надолго одну.

В груди защемило.

— Конечно, маленькая, конечно.

Захватил ведьму в плен своих объятий. Кристи довольно замурлыкала. Я же стал лизать ее кожу, пытаясь этим лакомством стереть противный сигаретный вкус во рту, а самое главное, горечь страха в душе.

— Щекотно, — смеясь, пожаловалась она.

— Потерпи, ты такая вкусная…

— Ах, так! Тогда я тоже буду лизаться!

Шершавый язычок прошелся по моей коже. Только мне совсем не было щекотно. Эти ласковые прикосновения завели и мурашки возбуждения прошлись по коже. Схватил Кристи за волосы, легонько потянул. Сводящий с ума полувздох-полустон сорвался с любимых губ. Как всегда мой напор ей понравился. И это радовало, поскольку я думал, что после брака с Робертом Евгеньевичем Кристи будет бояться даже самой малейшей агрессии в постели. А я просто не хочу сдерживаться, не могу быть нежным, когда возбужден. С ней же рядом тело практически всегда находилось в состоянии постоянного желания.

— Детка, я тебя сейчас снова выебу.