Допустимый ущерб

– Ты должна в первую очередь присмотреться к российским паломникам, – сказал Микаил Алиевич. – Надо постараться просчитать, кто из них и когда войдет в контакт с представителями террористов. Конечно, российские спецслужбы организуют и собственные проверки, о которых они не обязаны нам докладывать. Я уверен, что они найдут способы контролировать своих паломников. Риск слишком велик. Мы только знаем, что угроза возможного террористического акта так или иначе будет связана с кем-то из этих людей. Это не просто предположение, а подтвержденная агентурная информация. В любом случае твоя миссия будет особенно важной. У тебя есть еще вопросы?

– Хочу предупредить, что я совсем не знаю, как следует себя вести во время паломничества.

– Тебя научат. Мы уже говорили об этом.

– И еще я агностик, – на всякий случай сообщила я Кафарову, хотя раньше считала себя почти убежденным атеистом.

– Как будто я этого не знаю. – Полковник усмехнулся. – Но меня интересуют не твои религиозные взгляды, а подготовка и аналитические способности. И еще. Мужу можешь сообщить, что отправляешься паломницей в Мекку, если он будет с тобой говорить. Но вся прочая информация должна остаться абсолютно закрытой.

– А разве можно молодой женщине совершать хадж в одиночку? – поинтересовалась я уже по привычке.

Но именно этот вопрос вдруг оказался самым главным.

– Нельзя, – неожиданно сказал полковник. – Молодая женщина не имеет права одна отправляться в поездку. Рядом обязательно должен быть мужчина. В идеале с тобой нужно послать твоего мужа. Но это будет слишком явно. Кому угодно станет понятно, что сотрудник Министерства национальной безопасности едет туда не просто так. Поэтому отправлять тебя вместе с Арифом никак невозможно. Твоя миссия должна быть абсолютной тайной для всех.

– Тогда каким образом я могу ехать?

– В исламе это называется «махрам». Рядом с тобой должен быть мужчина, который за тебя отвечает. Но такой, за которого ты не можешь выйти замуж.

– Слава богу, у меня есть муж, – попыталась я пошутить.

– Ты не поняла, – стал терпеливо пояснять Кафаров. – Женщина до сорока пяти лет может отправиться в хадж только в сопровождении мужчины. Мужа либо человека, который ни при каких обстоятельствах не может стать таковым или просто твоим интимным другом. Это абсолютно запрещено.

Я всегда считала себя достаточно симпатичной женщиной. Интересно, где они найдут мужчину, который не захочет стать моим другом? Может, мне сделать пластическую операцию, нарастить нос, заштриховать брови в одну сплошную черту, посадить на лицо несколько бородавок и оттопырить уши? Все это я, конечно, не говорила полковнику. Мне было интересно, что скажет он.

– Ты не можешь поехать одна, – терпеливо продолжал Микаил Алиевич. – Как и с мужем, именно из-за его профессии.

– Вы дадите кого-то вместо мужа?

– Конечно, нет. Это будет проявлением столь явного неуважения к хаджу и к мусульманским святыням, что даже мы, изрядные циники, не решимся на подобный шаг. Если обнаружится, что вы солгали, то наказание будет достаточно суровым.

– Тогда с кем я могу туда поехать?

– Со своим старшим братом Расулом, – неожиданно заявил Кафаров. – Мы уже с ним говорили. Он человек достаточно набожный, ходит в мечеть, держит пост. Расул согласился отправиться с тобой в Мекку.

– Понятно. Вы нашли человека, за которого я не могу выйти замуж, моего родного брата. Прекрасный выбор. Он действительно держит пост и вообще верующий человек. Расул сейчас ведущий специалист в архитектурном управлении.

– Он с тобой и поедет, – сказал в заключение полковник. – Таким вот образом мы сможем соблюсти все полагающиеся правила. Это единственный мужчина, который может сопровождать тебя.

На этом разговор закончился. Я приехала домой с чувством какого-то непонятного волнения. Почему именно мне поручают такое сложное задание? Только потому, что наш Микаил Алиевич считает меня лучшим офицером в его группе?

Лучше бы считал худшим! В этом случае я осталась бы со своей дочерью и мужем, никуда бы не поехала и вообще прекрасно провела бы летний отпуск. А теперь я должна буду в пятидесятиградусную жару отправляться в Мекку.

Хотя говорят, что подобные страдания даже угодны Аллаху. Через преодоление и трудности к обретению веры. Если даже я погибну во время хаджа, то это будет прекрасная смерть. Я сразу попаду в рай. Хотя не думаю, что это обрадует мою старую маму и дочь.

Мне сложно было разобраться в собственных чувствах. Я легла на диван, пытаясь понять, что именно со мной происходит. С одной стороны, это задание моего руководства, и я обязана его выполнять. С другой – это не просто задание.

Я впервые в жизни совершу хадж, попаду в те места, о которых даже не мечтала. Это мне не только интересно. Признаюсь, что я хочу поехать в Мекку. Неужели я так религиозна? Никогда бы о себе такого не подумала.

Или сказывается моя национальная и религиозная принадлежность? Ведь нельзя просто так объявить себя агностиком или атеистом. Мальчикам-мусульманам совершают обрезание, независимо от религиозных убеждений их родителей.