ДоРеМи, дети и блины

Василиса потупилась и вздохнула.

— За то, что я не Премудрая, а Замудрёная. Насоветовала батюшке насчёт увеличения податей, вот и послал он меня до крестьян, самой им объяснить, что к чему. Батюшка мой сам с цифрами не очень, а там считать надо было. А крестьяне — они тоже считать не умеют. Я им объяснить не смогла, как сделать, чтобы урожай больше был. А тут ты прилетела. Как сказала про дань, они и решили меня в жертву принести.

— Считать не умеют, а соображают, — восхитилась Ре. — Двух зайцев одной левой… Стой, то есть никакой богатырь за тобой не придёт?

Василиса пожала плечами и ушла в логово, печально всхлипнув.

— Мы так не договаривались, — тут же вскинулась Ре. — Ещё неизвестно, придёт её кто-нибудь спасать или нет. А держать у нас до скончания веков я не согласна!

— Хорошая девочка, — возразила Ми. — Спокойная, умная. Не капризная. Пусть живёт, тебе жалко?

— Жалко!

— Рано или поздно про неё кто-нибудь узнает и придёт спасать.

— Пусть лучше рано!

— Ре, драконы живут тысячи лет! А тебе жалко потратить какой-то десяток?

— Сколько?! Три дня! На большее я не согласна!

— Как я от вас устала! — взвыла До. — Ну почему, почему(?!) вы не можете прожить в мире хотя бы день! Один день! Это же невыносимо!

— До, ты чего? — удивлённо хлопнула ресницами Ми. — Мы же так, не всерьёз.

— Каждый день одно и то же! — ревела средняя голова. — Вы не можете договориться даже по поводу завтрака! Почему я должна слушать вас и постоянно мирить? Почему я не могу хоть раз делать то, что нравится мне?

В таких случаях, наверно, удобно убежать в свою комнату, там выпустить пар, подумать над своим поведением, остыть, выйти и извиниться. Но у До такой возможности не было. И даже отвернуться или закрыть уши — не получится. Стой под осуждающими взглядами с двух сторон и слушай гневное возражение на твой крик души.

Хотя в этот раз сёстры молчали. И даже отвернулись, чтобы не смотреть на старшую сестру. Действительно обиделись. До конца дня головы демонстративно не разговаривали. Василиса, напуганная ссорой драконихи с самой собой, тоже не проронила ни слова.

***

А на следующее утро Дореми снова ждал сюрприз. Едва открыв глаза, До увидела перед логовом большое чешуйчатое яйцо, жёлтое в синюю крапинку. Пришлось сразу будить сестёр.

— Ой, что это? — изумлённо спросила Ми.

— Это же не то, о чём я думаю? — затряслась Ре. Детей она боялась всех без исключения, драконьих в том числе.

Дореми вышла из логова, обошла вокруг яйца, осмотрела его со всех сторон, обнюхала и даже постучала когтем по скорлупе. В ответ изнутри тоже тюкнуло.

— Может, спихнём его вниз, пока никто не видит? — шептала Ре, вся дрожа. — Никто не узнает. Прибьётся к каким-нибудь барсукам… а мы-то тут причём?

— Ты что? — набросились на сестру средняя и левая головы.

— Это же дракон, твой соплеменник. Нельзя с ним так! — возмутилась Ми.

— Тем более, что он скоро вылупится, — добавила До. О вчерашней ссоре все три головы уже забыли.

— А бросать ребёнка у чужого логова вот так можно? — паниковала Ре. — Я ещё слишком молода, я не готова стать матерью! Особенно приёмной!

— Может, мы найдём его настоящую маму, — рассуждала Ми, — и вернём его.

— Драконы живут тысячи лет! Сколько мы будем искать его маму?

Пока головы пытались решить судьбу яйца, оно устало ждать. Изнутри тюкнуло ещё раз, ещё, скорлупа треснула, и на свет появились одна за другой три изящных вытянутых головки на длинных шеях. Драконыш был бледно-зелёного цвета с жёлтым брюшком.

— Мама? — вопросительно спросила средняя голова, и крайние её поддержали: — Мама! Мама!

— Девочки, у нас девочка! — мгновенно растаяла Ми.

— Мы стали мамой, — До почувствовала, как внутри разлилось какое-то странное, незнакомое, но приятное чувство.

— Девочки, соберитесь! — пыталась образумить их Ре. — Зачем вы так блаженно улыбаетесь? Это не наш ребёнок! Он нам не нужен! Это же бессонные ночи, вечные капризы, беспорядок в логове, и еды нужно в два раза больше! Прощай, спокойная жизнь и свободное время! И вообще, чему мы сможем его научить? Мы же не в состоянии воспитать из него достойного дракона! Мы сами ещё как дети. До! Ми! Эй!

Но те почти не слышали сестру. Дореми помогла дракошке освободиться от остатков скорлупы. Не нарушая музыкальных традиций, она сразу окрестила среднюю голову — Фа, правую — Соль, и левую — Ля. Полностью — ФаСоЛя.

— Почему так странно? — не поняла Василиса, робко выглядывая из логова. — Почему не слева направо, а с середины? Почему не СольФаЛя?

— Потому что первой называют голову, которая появилась на свет раньше, — нравоучительно пояснила До. — С неё начинается общее имя, и она считается старшей. — До покосилась на правую и левую головы и добавила: — Обычно она самая разумная из всех, и самая ответственная.

— Обычно, но не обязательно, — не удержалась от колкости Ре.

А Фасоля, едва ей дали имя, сразу захотела есть.

— Я кушать хочу! — сказала Фа.

— И я, и я! — тут же подхватили Ля и Соль. Они ещё не поняли, что на троих у них один желудок.

Оставив ошарашенную Василису присматривать за маленькой дракошкой, Дореми полетела искать завтрак.