Dorința și durerea (СИ)

― Тебе же больно… ― на миг оторвавшись от сладких губ шепчет Лайя, томно закатывая глаза и поспешно добираясь до неподатливых белых пуговиц, которые будто подшучивают над ней, не желая оголять торс Влада, который тлеет от её напора. От них веет жаром, который будто пробирается под кожу партнера и пронзает тело насквозь, вытесняя наружу все остальные чувства и эмоции.

― Близость с тобой доставляет мне удовольствие… ― обжигая её губы сбивчивым дыханием говорит он, резко потянув девушку на себя и прижав её тело вплотную к своему, гортанно рыкнув от обволакивающей истомы. Она так близко и всё также пытается справиться с рубашкой, которая наконец поддается её дрожащим рукам. Его верх с шелестом падает на пол и голодному взору Бёрнелл открывается вид на накаченное тело Дракулы, от которого она буквально млеет, жаждет оставить поцелуй на каждом миллиметре его светлой кожи, которая перенимает на себя лунный отблеск из панорамного окна; луч пробился сквозь щель между плохо задёрнутыми шторами, и теперь падает на его горячее тело, от чего по оголённой спинке реставратора пробегают мурашки, огибают рёбра и добираются до груди, которую принялся ласкать широкой ладонью Влад, вновь припав к её губам со вкусом вина и цитрусовых.

Одна рука уверенно держится на тонкой талии, пока другая властно сжимает её грудь, пальцы незамысловато играют с соском, сжимают его, оттягивают, насыщая стонущую от каждого такого смелого действия, девушку. Она горит и уже буквально на исходе всё то терпение, так долго копившееся это время, и теперь, вместо робкого поведения и смущения, появляется страсть, желание ощутить его пульсирующий член внутри.

Как можно быстрее.

Сам Влад едва сдерживается, чтобы не разорвать это кружевное платье, которое так красиво облегает её шикарную фигуру, поэтому ему приходится бережно спустить с её плеч надоедливую ткань, завести руки за её изящную спину и потянуть вниз бегунок молнии, дребезжащий под его напором и влечением к её телу и душе. Платье спадает вниз, оказываясь у самых ног, и Лайя смело перешагивает его, заставив Цепеша ахнуть от восхищения и горячего томления, покрывшего мужчину полностью, позволяя самозабвенно хрипеть из-за резких движений девичьих губ, которые уже во всю гуляют по сильной шее, на которой пульсируют выступившие венки. Её горячий язык оставляет влажные дорожки на проступивших жилках, острые зубки смыкаются на мраморной коже, оставляя ядовито-фиолетовые пятна, растекающиеся быстро, подобно её акварели, и Влад для неё сейчас ― чистый холст, на котором она жаждет оставить свой след, своё влияние, нарисовать на нём что-то, после чего он поймет, что он принадлежит только ей.

Горячие и пересохшие губы спускаются к выпирающей мужской ключице, оставляя на них не один след, от которого его кожа заходится огнём, который и без того полыхает в сладкой агонии. Один укус сносит ему башню, и вновь из его горла вырывается звериный рык, отбившийся от холодных стен и попадая в ушки Лайи, растекаясь мёдом, лаская слух и заставляя напрячься, чтобы не кончить раньше времени. Ей нравится, как его руки нагло сжимают округлые бёдра, яростно впиваясь пальцами в нежную кожу, но то, что он без конца произносит её же имя ― сводит с ума, это утягивает девушку в кокон одурманивающей неги.

― Тебе же было больно от моих касаний. Что изменилось? ― провоцируя мужчину, шепчет Бёрнелл, сильно сжав пульсирующий член сквозь грубую брючную ткань и вновь ухмыльнувшись его резкому стону.

― Заткнись. ― впервые Влад обращается к ней с такой грубостью, но сил терпеть нет ― он утопает в этом омуте, желание оказаться в ней так затмевает рассудок, что любые слова сейчас лишние. Как, впрочем, и оставшаяся одежда, которая плотно натянулась из-за возбуждения, и оно сейчас едва ли не на самом пике. Просьба замолчать вызвала у художницы всплеск эндорфинов, пробравшихся в кору головного мозга и отдавшись громким эхом в паху. Она чувствует, что чёрное кружево мокрое, липкое от вязкой горячей смазки, пачкающей её бёдра. Не разрывая столь жадного поцелуя, Влад поспешно перемещает её дрожащее от напряжение тело на постель, вжимая Лайю своим телом в матрас и нависая над ней, внимательно вглядываясь в практически чёрные радужки, которые несколько минут были привычного цвета ликёра.

― Влад, пожалуйста…

― Что? ― обдавая тонкую шею резким дыханием произносит он, едва ощутимо прикусывая её и чуть оттягивая кожу, повторно вздрогнув от её громкого стона, застывшего на алых от поцелуя губах. Ему нравятся её мольбы, буквально делают его одержимым этими хриплыми звуками с её уст. ― Чего вы добиваетесь, мисс Бёрнелл?

― Возьми меня. ― отчаянно молвит она, нетерпеливо протягивая руки к черному кожаному ремню, умело расстегая его и шумя металлической пряжкой, которая так мешает сейчас. Её ловкие пальцы подхватывают пуговицу, тянут вниз «змейку», поддающуюся так легко и не напряжно.