Дорога

Тонкие морозные снежинки слюдой поблескивали в воздухе, белая луна обведена была морозным кругом... Если честно сказать, не хотелось Ивану идти домой, совсем не хотелось, хоть и знал, что чем дольше задержится, тем больше разъярится отец и все припомнит - и тюрьму, и суму, то бишь Дом быта, и Катерину эту... Зашел Иван сегодня на почту еще и потому, что обещал ей позвонить, но в последний момент вдруг подумал: ей только позвони - завтра же примчится сюда, все свои дела бросив, и будет смотреть в глаза, точно Альфа, когда выцыганивает кусок. Представил это и звонить не стал. Пусть обижается. Пообижается и отстанет. Вот живет человек не реальной, а придуманной классиками жизнью и других хочет заставить играть в эту литературу. Его, Ивана, сочинила эдаким одиноким страдальцем, который в поисках душевного тепла должен был в ответ на книжные чувства броситься ей на грудь и рыдать от благодарности, как бездомная собака, которую наконец приютили. Одинокого нашла! У него - отец и брат, не каждый может похвалиться таким братом, даже старик при всей своей суровости только и бывает в духе раз в месяц, когда Борис приезжает из города. Ладно. Бог с ней, с Катериной.

С шести до семи Иван занимался обедом: разогревал вчерашний суп и варил макароны, потом в полной тишине (отец сегодня наказывал молчанием) они поели, потом Иван мыл посуду в тазу и, как всегда, безнадежно думал, что как бы хорошо, если бы уборщица из их Дома быта хоть два раза в неделю приходила, чтобы сготовить и убрать. Уборщица была согласна, но отец отказался раз и навсегда и очень еще разозлился: "Барство. Два мужика неспособны себя обслужить. Ты что, на этой своей "службе" перегружен? На фронте вон солдат - сам себе и прачка и портной..." - и пошел, и пошел.

А обслужить себя давно уже не мог, приходилось Ивану и стирать, и обед варить, и уборку делать. Проскакивали дни один за другим в домашних этих делах, и так целых пять лет.

Сейчас зима, летом было веселее, летом брат приезжал почаще, жаль, что надолго задерживаться нельзя ему было - и на работе вечно занят, и семья. Зато каждый Борькин приезд - в доме праздник, всегда натащит им с отцом, как маленьким, подарков, привезет каких-нибудь невероятных конфет, все, что поломано, перечинит, летом - за день огород перекопает. И чего он только не умеет! Это уж точно: если человек талантлив, так во всем.

...Итак, с шести до семи - обед. Потом - накормить Альфу, хоть она и так нахватала со стола, отец каждый второй кусок - ей, отчего и пол весь в жирных пятнах. В семь отец заснул, Иван прилег тоже, знобило и почитать хотел, но не тут-то было: явился сосед Галкин, важный толстый старик, адвокат, отцов любимый друг. Иван с большим удовольствием оставил их вдвоем. Сначала они долго галдели за стеной, обсуждали первую часть воспоминаний, и Галкин все восклицал: "Весьма капитальный труд! Полотно народной жизни!" - а потом начали шептаться и бормотали до самой ночи. Уже в двенадцатом часу Иван провожал Галкина до калитки, и Альфа разлаялась на всю улицу - отвечала на чей-то далекий и тонкий лай с подвыванием.

Отец перед сном был в духе, острил по собственному адресу: "Скрипучее дерево сто лет скрипит" - и вообще был он сегодня не таким, как обычно, был загадочным, многозначительным и склонным к философским размышлениям о жизни и смерти.

- Помирать не страшно, - сказал он Ивану внезапно и наставительно, - а только досадно. Да и то в том случае, когда остается дело, которое ты не успел довести до конца.

- Что-нибудь всегда остается, - сказал Иван первое, что пришло на ум (старик злился, если ему не отвечали).

Отец задумался, пошевелил морщинами между бровей и заявил:

- Тогда сумей обеспечить, чтобы твое оружие подняли другие, - и ушел спать, спросив в третий раз, когда приедет Борис.

Дважды за вечер Иван говорил ему, что в будущее воскресенье, сообщил и сейчас. Некоторое время из-за стены доносился скрип дивана, ворчание, что Иван опять так и не перетянул матрац, потом старик позвал Альфу, она, конечно, залезла грязными лапами ему на одеяло, и стало тихо. Лег и Иван последнее время по утрам трудно было подниматься.

Тихо в поселке. Не слышно собак, не шумит электричка, давно погасли окна. Ночь. Спит на своем диване отставной руководитель производства Василий Иванович Ехалов, спит, подогнув ноги, чтоб не мешать Альфе, и разносит во сне начальника литейного цеха. Спит и Иван - утром рано вставать, но до этого еще далеко, а сейчас ему снится какой-то хороший сон. Ему вообще редко снятся сны, но уж если снятся, так обязательно хорошие, а это значит, что Иван Ехалов - счастливый человек.