Дорога

Наблюдая за женой, хлопочущей у плиты и накрывающей на стол, он немножко успокоился, уж очень привычной и мирной была картина. И как всегда, на столе появились белоснежные салфетки в старинных мельхиоровых кольцах, фарфоровые голубые с белым сахарница и молочник, и за-шкворчали на сковороде гренки с сыром, колбасой и помидорами, и разнесся по всей кухне запах смолотых в ручной мельнице кофейных зерен. Все было так красиво, так обыденно и так… страшно. Родислава замутило, и он еле успел добежать до ванной.

Завтракали молча, Родиславу кусок не лез в горло, но он мужественно давился и ел, как будто от этого зависела его жизнь. Люба тоже ела мало и медленно.

– Я все знаю, Родик, – наконец произнесла она, глядя ему в глаза. – Я даже знаю, что ее зовут Лизой. Она вчера мне звонила.

– Кто?! – нелепо выкрикнул он.

Как будто и без того непонятно было, кто ей звонил.

– Лиза, – спокойно продолжала Люба. – Она позвонила и сказала, что у нее заболел отец и ей придется ехать к нему в Дмитров. Просила тебе это передать.

– Лиза – наша лаборантка, просто она, наверное, не смогла вчера никому дозвониться, кроме меня, вот и предупредила, что ее сегодня не будет на работе.

Он не мог скрыть облегчения и мысленно хвалил себя за то, что все оказалось так просто и он нашелся, что ответить.

– Родик, какая работа? Сегодня выходной, ты забыл? У тебя с Лизой роман, я давно это знаю. – Люба говорила мягко и, кажется, совсем не сердилась. – Ты больше не любишь меня, ты теперь любишь ее, ну что ж, это жизнь, так случается сплошь и рядом. Ты изменяешь мне уже четыре месяца, и не надо думать, что я ничего не чувствую и не замечаю. Я тоже не храню тебе верность, с недавних пор у меня появился человек, которому я очень дорога и который в меня влюблен. Думаю, влюблен так же сильно, как ты в свою Лизу.

– А ты? – только и мог произнести Родислав.

– Он мне нравится. Может быть, я тоже влюблена, – она слегка улыбнулась, – чуть-чуть. Мы с тобой вместе уже четырнадцать лет, наши чувства ослабели, и это естественно. Мы с тобой должны подумать, как мы будем жить дальше.

Только тут он вдруг сообразил, что не возражает против обвинения в измене, наоборот, вроде как соглашается. Но ведь Люба не может ничего знать точно, не может, не может! Она может только подозревать, но доказательств у нее нет, и вчерашний звонок Лизы ни о чем не говорит, и можно еще посопротивляться и попытаться выйти сухим из воды. Однако Родислав не мог собраться с мыслями, «это» не отпускало его.

– Ты хочешь от меня уйти? – подавленно спросил он.

– Нет. Я очень не хочу от тебя уходить. И не хочу, чтобы уходил ты. У нас дети, и они должны вырасти в полной семье, с отцом и матерью. Лелька у нас очень чувствительная, для нее твой уход будет страшным ударом, от которого еще неизвестно оправится ли она. Ты же знаешь, она из-за сорванного цветочка будет весь вечер рыдать, а когда увидела на улице мертвую птичку, у нее температура поднялась и два дня держалась. Нельзя подвергать девочку такому стрессу. Кроме того, не забывай про папу: развода он тебе не простит. У тебя не будет никакой карьеры, он тебя просто раздавит. Да и мне развод не нужен: после того как папа выгнал Тамару, я у него осталась единственным светом в окошке, и если выяснится, что мой брак неудачен, он этого просто не переживет. В нашей с тобой жизни очень многое завязано на наш брак. Я стою в очереди на машину, но я же не собираюсь ее водить, ездить будешь ты. И меня будешь возить, и детей. Если мы разведемся, ты останешься без машины, а я – без водителя. Нам придется разменивать квартиру и делить мебель, а как? Тем более мы только что купили новую «стенку», год в очереди отмечались. Но это все ерунда, главное – наши дети и наши родители, они не должны пострадать, а они обязательно пострадают, если мы разведемся. Таким образом, развод отпадает.

– А что остается? – глупо спросил Родислав. – Ты хочешь, чтобы я бросил Лизу, и за это ты готова бросить своего красивого мальчика? Думаешь. у нас получится начать все сначала?

– Родинька, милый, я похожа на наивную дурочку? Как мы можем начать все сначала, если ты уже однажды разлюбил меня, а я разлюбила тебя? С этим ничего невозможно сделать. Но мы с тобой не только муж и жена, мы с тобой всегда были друзьями, и это, может быть, самое ценное, что есть в нашей с тобой жизни. А дружба предполагает честность и открытость. Ты готов к честности и открытости?

У него еще есть возможность отступить, она ни в чем его не уличила, ничего не доказала! Но ложь – такая трудоемкая штука, требующая огромного напряжения, а Люба предлагает ему честность и открытость. «Говорить правду легко и приятно», – всплыла из глубин памяти цитата из какой-то книги, но Родислав не смог припомнить, из какой именно.

– Я готов, – вырвалось у него раньше, чем он смог осознать смысл сказанного.