Дорога

Начал спускаться по грубым деревянным ступенькам. Пригнул голову, щелкнул зажигалкой, поводил ею туда-сюда, будто в знак приветствия. Холодно и сыро. Невыносимый смрад. Мальчик цеплялся сзади за его куртку. Смог разглядеть кусок каменной стены. Глиняный пол. Старый матрас в темных пятнах. Согнулся и спустился еще на одну ступеньку. Вытянул руку с зажигалкой как можно дальше. Около задней стены, загораживая руками лица, пытаясь спрятаться, сбились в кучу голые люди, мужчины и женщины. На матрасе лежит мужчина, ноги отрезаны по самые бедра, концы культи — черные и обожженные. Ужасающая вонь.

— Боже! — прошептал он.

Один за другим они повернулись к нему, щурясь с непривычки от тусклого света.

— Помогите, — зашептали. — Спасите нас.

— О боже, — сказал он. — О боже.

Развернулся, схватил мальчика.

— Скорее, — крикнул. — Скорей.

Выронил зажигалку. Нет времени ее искать. Толкал мальчика наверх.

— Помогите нам, — призывали они.

— Быстрей.

У основания лестницы появилось бородатое лицо. Моргает.

— Пожалуйста, прошу вас, пожалуйста.

— Да быстрей же! Ради всего святого…

Протолкнул мальчика в лаз, тот вылетел в кладовую и растянулся на полу. Отец вылез, схватился за крышку, поднял и отпустил. Крышка с грохотом захлопнулась. Повернулся, чтобы поднять мальчика. Тот уже вскочил и приплясывал от страха. Разозлился:

— Умоляю, сейчас же перестань.

Но мальчик указывал на что-то в окне. Он взглянул туда и похолодел: через поле по направлению к дому шли четверо бородатых мужчин и две женщины. Схватил мальчика за руку.

— Боже! Бежим!

Вихрем понеслись к входной двери. Скорее, вниз, во двор! Пробежав половину подъездной дороги, свернули в поле. Оглянулся. Изгородь из бирючины частично их скрывала, но он знал — в лучшем случае в их распоряжении несколько минут. На краю поля они врезались в стену сухого тростника, выскочили на дорогу, пересекли ее и углубились в лес. Крепче сжал руку мальчика.

— Беги, — прошептал ему. — Надо бежать.

Повернулся, поискал глазами дом. Ничего не видно. Если люди свернули на подъездную дорогу, то наверняка видели, как он бежал с мальчиком среди деревьев. Сейчас решается их судьба. Сейчас решается их судьба. Бросился на землю, потянув мальчика за собой.

— Ш-ш-ш.

— Они нас не убьют, пап?

— Ш-ш-ш.

Лежали среди листьев и пепла. Сердца колотятся. Почувствовал приближение приступа кашля. Надо бы закрыть рот рукой, но в одну руку вцепился мертвой хваткой мальчик, а в другой — револьвер. Пришлось усилием воли подавить кашель. Не так-то просто, да еще нужно слушать, не идут ли те. Слегка приподнял голову, осторожно посмотрел по сторонам. Прошептал:

— Не поднимай голову.

— Идут сюда?

— Нет.

Медленно поползли по листьям в низину. Прижав к себе мальчика, лежал и слушал. С дороги долетали их голоса. Один — женский. Потом различил шорох листьев. Взял руку сына, вложил в нее револьвер.

— Держи.

Мальчик еще больше испугался. Обнял его, прижал к себе. Так лежали некоторое время. Какой худой! Сказал ему:

— Не бойся. Если они тебя найдут, тебе придется это сделать. Понял? Ш-ш-ш. Не плачь. Ты меня слушаешь? Ты уже все знаешь. Засовываешь в рот и направляешь вверх. Нажать на курок надо сильно и резко. Понял? Хватит реветь. Ты понимаешь, о чем я?

— Да, кажется.

— Нет, так не пойдет. Ты все понял?

— Да.

— Скажи: «Да, папа, я все понял».

— Да, папа, я все понял.

Посмотрел на мальчика: один ужас в глазах. Забрал у него револьвер.

— Нет, ты не понял.

— Я не знаю, что мне делать, папа. Не знаю, что делать. А где будешь ты?

— Ладно, не волнуйся.

— Я не знаю, что мне делать.

— Ш-ш-ш. Я же тут. И никогда тебя не оставлю.

— Обещаешь?

— Да. Обещаю. Я собирался побежать, попробовать отвлечь их на себя… Но не могу тебя оставить.

— Пап?

— Ш-ш-ш. Лежи, не поднимайся.

— Я ужасно боюсь.

— Ш-ш-ш.

Лежали, слушали. Сможешь это сделать? Когда наступит час? Когда придет время, времени на это не будет. Этот час уже пробил — сейчас или никогда. Прокляни Бога и умри. Что, если револьвер не выстрелит? Должен выстрелить. А если даст осечку? Сумеешь тогда разбить камнем эту, такую дорогую, голову? Неужели внутри тебя живет человек, про которого ты ничего не знаешь? А вдруг? Обхвати сына руками. Вот так. Душа не умеет лгать. Притяни к себе. Поцелуй. Быстро.

Он ждал. С маленьким блестящим револьвером в руке. Опять запершило в горле — кашель. Напрягся что было сил, стараясь загнать его внутрь. Мучительно вслушивался — ничего. Прошептал:

— Я никогда тебя не оставлю. Слышишь?

Лежал в куче листьев, держа в объятиях дрожащего ребенка. Сжимая пистолет. Не меняя позы. Весь вечер. Пока не наступила холодная беззвездная ночь. Их спасительница. Начал верить, что у них еще есть шанс. Прошептал:

— Надо ждать.

До чего же холодно! Попытался подумать, но уж слишком кружилась голова. Страшная слабость. Все эти разговоры про «побегу, отвлеку на себя…» Не может он бежать. Когда сгустилась непроницаемая темнота, развязал рюкзак, вытащил одеяла, укрыл сына. Вскоре мальчик уже спал.