Дорога

Мальчик проспал весь день. Отец регулярно его будил и заставлял пить подслащенную воду. Было видно, какого труда ему это стоило. Горло пересохло, хрипит и судорожно дергается при каждом глотке.

— Тебе обязательно надо пить.

— Хорошо, — просипел мальчик.

Сильно вдавил стакан в песок, подложил сыну под потную голову свернутое одеяло и потеплее закутал. Спросил:

— Тебе не холодно?

Но мальчик уже спал.

Как ни старался не поддаваться усталости, не спать, ничего не получалось. Без конца засыпал и просыпался, садился и хлестал себя по лицу или вставал подложить веток в костер. Прижимал к себе мальчика и, положив руки на выпирающие ребра, слушал, как он тяжело дышит. Отошел туда, где свет от костра исчезал и сливался с темнотой ночи, стоял со сжатыми кулаками, а потом упал на колени и зарыдал от бессильной ярости.

Ночью прошел короткий дождь, еле слышно шуршал по полиэтилену, который отец поспешно растянул над подстилкой и застыл, держа ребенка в объятиях, глядя на синие языки пламени, а потом уснул мертвым сном.

Проснувшись, никак не мог понять, где находится. Костер погас, дождь перестал. Сбросил полиэтилен и, упершись локтями в песок, приподнялся. Серый день. Мальчик во все глаза смотрит на отца, зовет:

— Папа.

— Да-да. Я здесь.

— Мне можно попить воды?

— Да. Конечно. Как ты себя чувствуешь?

— Странное ощущение…

— Есть хочешь?

— Нет, только пить.

— Сейчас, принесу воды.

Обойдя потухший костер, взял детскую кружку, и наполнил ее водой из пластиковой бутылки, и, нагнувшись, дал ему напиться. Сказал:

— Все будет в порядке.

Мальчик сделал несколько глотков, кивнул и посмотрел на отца. Потом допил воду и попросил:

— Еще.

Разжег костер и расправил одежду мальчика, чтобы лучше сохла, принес ему банку яблочного сока, спросил:

— Ты что-нибудь помнишь?

— Ты о чем?

— Помнишь, как ты болел?

— Я помню, что мы стреляли из ракетницы.

— А как вещи перетаскивал из лодки, помнишь?

Мальчик сидел, потягивал яблочный сок. Взглянул на отца:

— Я не полный идиот.

— Понятно.

— Мне снились очень странные сны.

— Какие?

— Я не хочу их тебе рассказывать.

— Не хочешь — не надо. Ты должен почистить зубы.

— С настоящей пастой?

— Да.

— Хорошо.

Проверил все банки — ничего подозрительного. Только выбросил те, что были очень уж сильно попорчены ржавчиной. В тот вечер они сидели у костра, мальчик ел горячий суп, а отец повернул другой стороной дымящуюся одежду, и уселся, и уставился на сына. Мальчику стало неуютно от его пристального взгляда:

— Пап, не смотри на меня так.

— Хорошо, — ответил отец, но смотреть не перестал.

Не прошло и двух дней, как они решились отходить на довольно большое расстояние от стоянки — до материковой части и обратно, — с трудом передвигая ноги в полиэтиленовых мокасинах. Ели помногу, не жалея. Из парусины, веревок и колышков соорудил палатку для защиты от ветра. Съели столько, что оставшееся легко помещалось в тележке, и он решил, что дня через два можно отправляться в путь. И вдруг, возвращаясь на стоянку, заметил на песке отпечатки ботинок. Остановился и взглядом обшарил берег. Сказал:

— О господи! О господи!

— Что случилось, пап?

— Пошли, — сказал он, вынимая револьвер из-за пояса. — Поторопись.

Полиэтилен исчез. Пропали одеяла, и бутылка для воды, и запас продуктов у костра. Парусину ветром унесло в дюны. Обуви нет. Он прочесал заросли дикого овса, где была спрятана тележка, но не нашел и ее. Украли всё.

— Дурак набитый, — сказал сам себе. — Идиот.

Мальчик стоял и смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Что случилось, папа?

— Они все забрали. Пошли.

Мальчик взглянул на него снизу вверх. В глазах слезы.

— Не отходи от меня ни на шаг, — сказал отец. — Ни на шаг, понял?

Разглядел следы тележки на песке. И ботинок. Сколько? Следы терялись на твердой поверхности в зарослях папоротника, а чуть дальше снова появлялись. Подойдя к дороге, жестом остановил сына. Дорога продувалась ветром с океана и, за исключением отдельных участков, была полностью свободна от пепла. Сказал:

— Не наступай на дорогу. И перестань реветь. Надо отряхнуть ноги от песка. Прямо здесь. Садись.

Развязал тесемки, и вытряхнул куски полиэтилена, и снова обернул ноги:

— Мне понадобится твоя помощь. Мы ищем песок. На дороге. Хоть сколько-то. Чтобы определить, в какую сторону они пошли. Поможешь?

— Хорошо.

Спустились с холма и пошли в противоположные стороны. Не успел он пройти и несколько футов, как мальчик его позвал:

— Они сюда пошли, пап. Смотри.

Подошел к мальчику, опустившемуся на колени.

— Вот тут, смотри.

Мальчик указывал ему на крохотную кучку песка, высыпавшегося, вероятно, из тележки. Отец посмотрел на дорогу:

— Отлично. Идем.

Шли быстрым шагом. Думал, легко выдержит такой темп. Оказалось, что нет: во время приступов кашля приходилось останавливаться и наклоняться. Взглянул на мальчика, прохрипел:

— Надо идти бесшумно, а то они нас услышат и подкараулят. Пошли.

— Сколько их, пап?

— Трудно сказать. Может, только один.

— Мы их убьем?

— Не знаю.