Дорога без привалов

«… Летим над пологой зеленой равниной, с рыжеватенькими подпалинами сухостойных полян. Цвет тайги — разные оттенки зеленого и бурого. Порой малахитом просияет обширное болото. На него страшно смотреть даже сверху — гиблая топь… Ни одного холмика и ни одного самого крохотного кусочка земли. Всюду блестит вода».

«За поселком Пыновка, почти у Ивделя, мы залюбовались ровным обширным травянистым лугом. Удивительных форм, округлые, ровные, словно подстриженные садовником, зеленели кусты ивняка.

— Красиво? — иронически спросил Лев Алексеевич Журавский.

— Страшное место… Трясина! Глубина болота восемь метров. Видите, торчит стрела экскаватора? Затонул! Так и не смогли вытянуть».

Сравните это место с только что приведенной цитатой из романа «Впереди дальняя дорога». Тот же суровый реалистический взгляд на вещи. И вместе с тем — восхищение людьми подвига, людьми, которые упорно, мужественно, славно преобразуют зеленую пустыню в «работе, равной отвагою войне» (выражение Бориса Ручьева).

Описывая труд тех, кто покорял трассу Ивдель — Обь, Виктор Стариков невольно раскрывает и свое человеческое и литературное «нутро»:

«Всем строителям железных дорог, командирам и рядовым, присуще особое отношение к земле. Они идут по ней пешком, изучая каждый метр ее, каждый бугорок и впадину, леса и рощи, болота и реки, поля и луга. Им ведомы разнообразнейшие запахи земли во все времена года, они знают огненность и томительность зноя и цепкую леденящую силу мороза».

В книгах Виктора Старикова нет «высоких» слов — есть высокие чувства и мысли. Влюбленный в жизнь, он стремился и стремится к правде, чувствуя свою ответственность перед читателем, перед обществом, вместе с которым идет по жизни и делу которого верен. Он помнит уроки Серго Орджоникидзе. Глаза писателя — глаза партии и народа. Писатель — уши и совесть общества. Не всем удается быть такими, но так или иначе коммунист Виктор Стариков гражданственно озабочен этим.

Любой писатель, изображая жизнь, берет на себя право судить ее, судить людей и их поступки. Эффективность этого суда зависит от мировоззрения автора, от силы его таланта и убежденности.

Это сравнение с судьей, само по себе не новое, пришло мне на ум после повести Виктора Старикова «Типичный случай», вышедший в свет в 1974 году. Работал он над ней, во всяком случае думал, давно; подозреваю, что еще с начала 60-х годов, когда был народным заседателем в суде Ленинского района города Свердловска.

Все в повести начинается с того, что трое подростков-десятиклассников с одним взрослым парнем, прежде судившимся, на пустынной ночной улице избивают подвыпившего мясника Бусыгина, причем последний получает еще и ножевое ранение. В ходе предварительного следствия выясняется, что ребята били человека неспроста: они по предложению Сережи Горшкова решили проучить подонка за его бесконечные пьяные выходки, досаждавшие многим, и нож, на который напоролся Бусыгин, принадлежит ему самому, им он хотел подколоть ребят. Но следователь не смог выяснить главное — побудительной причины нападения на Бусыгина. Лишь в ходе судебного следствия удалось установить, что этот мерзкий тип пытался изнасиловать девочку, в которую был влюблен Сережа; ребята молчали об этом, храня ее честь и достоинство. «… Следователь ошибся, полагая, что перед ним типичный случай уличного хулиганства, — размышляет судья. — Ан нет, в нашем деле типичного не бывает…»

«Типичного не бывает» — все требует тщательного, очень конкретного, индивидуального исследования. Это кредо судьи Галышева.

Собственно, и повесть-то о нем. Случай с подростками послужил автору лишь поводом и стал сюжетной основой раздумчивого рассказа о народном судье.