Дорога без привалов

Организатор визовских красногвардейских отрядов поры гражданской войны, бывший комиссар знаменитого Малышевского полка Петр Захарович Ермаков возглавил заводское народное ополчение. Боевой его товарищ Константин Дмитриевич Черных улыбался довольный:

— Крепка визовская стать!..

Только главным было, конечно, не ополчение. Главным был металл.

Глаза Бориса Бучеля, парторга ЦК партии на заводе, исхудавшего, со щетиной на лице, всегда были воспаленными от недосыпа.

«Все для фронта!» — этим жили.

«Работать за двоих и за троих! — то были не слова, то была сама необходимость, простая и жестокая. По нескольку норм за смену выполняли токари Баранников, Легененко, Стафеев, Храмцов и десятки других.

Механический цех из подсобного превратился в самостоятельный. Старенькие, слабые станки кряхтели, но творили чудеса: на них работались заказы фронта.

Война родила движение скоростников. Невиданные скорости прессовали время и увеличивали съем продукции с каждой единицы оборудования.

Время прессовалось тревожно и тяжко. Полусумрак горячих цехов был вязко заполнен этой тяжкостью и тревожностью.

«Работать по-фронтовому» — вот что было надо. Именно тогда и появились фронтовые бригады. Сталевары Ведерников и Ушаков, вальцовщики Панов и Хабаров, мастера Братухин и Верховец — только к ратному можно было приравнять их и их товарищей каждодневный трудовой подвиг. Писали, будто в части, где служил пулеметчик Разимат Усманов (часть эта соревновалась с визовцами), сталевара Нуруллу Базетова всерьез считали своим бойцом.

Так оно и было. Визовцы не выходили из боя. Безмерно усталые, но неукротимые…

В мае сорок второго я ушел в армию и вновь увидел Верх-Исетский завод только после демобилизации.

Шла первая послевоенная пятилетка. Завод вернулся к производству трансформаторного металла и наращивал его выпуск, неуклонно улучшая качество. Возобновились опыты по производству холоднокатаной стали, и перспективы были заманчивыми. Исподволь шла в цехах реконструкция, совершенствовались и менялись агрегаты, но в общем-то, на поверхностный взгляд газетчика, в облике старого предприятия мало что изменилось. В закопченных полусумрачных цехах было тесно и неприютно.

Впрочем, откидывая субъективность, приведу цитаты из одной книги, вышедшей в ту пору, в 1948 году.

«Трамвай привозит вас на площадь Субботников… Острое ощущение старины вдруг охватывает вас. Точно такие площади можно увидеть на старинных гравюрах, изображающих типичный уральский заводской пейзаж конца XVIII — начала XIX века: каменные лавки, дома фасадами на площадь, белое здание управителя (ныне в нем помещается клуб), сад, горы вдали. За белой каменной стеной видны крыши цехов и слышен глухой шум работы».

В книге описывается и трудовой процесс.

«Работу прокатчиков можно сравнить с работой жонглера-виртуоза. Металл… действительно летает. Младший печной достает нагретую сутунку из печи и передает ее разболванщику, который задает в валки, а оттуда снова разболванщику подает застановщик (он за станом). Все это происходит в считанные секунды.

Дублировщик — еще одна фигура прокатки — сгибает листы пополам… На ноге у дублировщика надет железный башмак. Раздирая пакет на листы, он наступает на него этим башмаком…

Звучное шлепание пакетов о чугунные плиты пола перекликается с монотонным погромыхиванием клети. В розовом сиянье, идущем от печи, мелькают быстрые фигуры людей. Они, прокатчики, словно играючи, перебрасываются этими раскаленными, пышущими жаром пластинами металла… В каждом пакете около сорока килограммов».

Не надо хмуриться на сравнение прокатчиков с жонглером и на легковесное «словно играючи»: просто автор, видимо, был восхищен. А в остальном он в общем-то верно описал тяжелейший и, скажем прямо, допотопный труд металлургов. Истинное и справедливое восхищение у него вызывало то, что на устаревшем и поизносившемся оборудовании визовцы добивались рекордной производительности, отменного качества и при этом не уставали экспериментировать, искать и находить что-то новое, прогрессивное, неизменно двигающее производство вперед.

После войны я не раз бывал на заводе и писал о его людях. Но это было уже давно. А теперь… Еще в Москве достал я из заветной папки сохранившиеся номера родной заводской многотиражки и «Уральского рабочего», посмотрел их, и смутные воспоминания сделались четкими. А вот представить себе, каков построенный недавно гигантский цех холодной прокатки, я не мог: не видел. Это надо было посмотреть…

И вот я возвращаюсь в свое прошлое — еду на ВИЗ.

Все знакомо здесь. Все та же проходная, только уже не нужен пропуск — достаточно писательского удостоверения, все то же здание заводоуправления, и так же глухо погромыхивают старые цехи.

Но манят меня уже не они. Не терпится взглянуть на ЦХП — так, слышал я, все по той же привычке к сокращениям называют цех холодной прокатки.

В одной из комнат центральной заводской лаборатории ее сотрудник, специалист по прокатке Алексей Михайлович Мартьянов, растолковав мне теоретические принципы новой технологии, рассказал о ее преимуществах.