Дорога без следов

Высморкавшись, оберфюрер поправил очки в тонкой золотой оправе и снова пробежал глазами сводку фельджандармерии: погано, черт бы их побрал, очень погано сработали! Девку нельзя было выпускать из города, но взять ее следовало без шума и обязательно живой: еще могла пригодиться, операция еще далеко не закончена. А фельджандармы парикмахершу бездарно пристрелили из пулемета вместе с провожатым, и упустили еще одного, так и оставшегося неизвестным партизана, вступившего в перестрелку с патрулем на другой улице. Для такой бездарной работы ума не надо.

Вне всяких сомнений, это все звенья одной цепи, и скрывшийся партизан-разведчик, проникший в город, охранял убитую девку и вооруженного армейским шмайсером парня в немецкой полевой пилотке. Или служил им проводником, выводя из города.

Но зачем сейчас сожалеть о том, что сделано не так, — мертвые всегда молчат. Лучше послушаем, что теперь скажут живые.

Сняв c хрящеватого носа очки, Бергер отложил сводку и, задумчиво покусав дужку оправы, обратился к начальнику СС и полиции:

— Как вы думаете, Густав, стоило связанную с подпольем парикмахершу выпустить из города? Возможно, мы совершили большую ошибку, вам не кажется?

— Ни в коем случае, — немедленно отреагировал Лиден. — Немеж должен оставаться прочно запертым до вашего особого распоряжения. Мои люди действовали в соответствии с полученными инструкциями, и нет никаких оснований винить или упрекать их.

«Ишь, как вскинулся, — поджал губы оберфюрер. — Боится, что потянут к ответу, если дело пойдет наперекосяк? Впрочем, все одинаковы: я на его месте точно так же оправдывался бы, переходя в атаку и ссылаясь на приказ. Ладно, сделанного не повернуть назад».

— Не насторожит ли гибель этой девки нашего подопечного? — приложив к носу платок, глухо спросил оберфюрер. — Вот что меня весьма беспокоит, а девку теперь чего жалеть? Жалко затраченных усилий.

Начальник полиции безопасности, сидевший в кресле напротив стола Бергера, подобрал под себя длинные ноги в узких сапогах и покосился на стоявшего у окна Бютцова — Густав Лиден очень не любил, когда кто-нибудь находился у него за спиной, но штурмбанфюреру не прикажешь уйти в другой угол кабинета, и даже не попросишь. Приходится терпеть и время от времени оглядываться. Глупо, конечно, но что поделать?

— Пока он спокоен, — сцепив пальцы рук и глядя на свои наручные часы, ответил начальник полиции.

Секундная стрелка размеренно бежала по темному циферблату, а часовая и минутная показывали, что время близится к утру: половина четвертого. Небо за окнами уже чуть приметно серело, и скоро взойдет солнце и наступит новый день, полный забот.

— Ему нельзя доверять, — заметил от окна Бютцов. — Он способен совершенно неожиданно выкинуть скверные для нас штуки, к тому же очень метко и быстро стреляет. Надеюсь, вы предупредили об этом своих сотрудников?

— Да, — кивнул Лиден. — Но мы, посоветовавшись с оберфюрером, — почтительный наклон головы в сторону стола Бергера, — отказались от выставления за русским наружного наблюдения.

— Он уйдет, — мрачно сказал Бютцов. — Непременно уйдет!

— Когда я разрешу, — бледно улыбнулся Бергер. — Абвер прислал по нашему запросу фото Тараканова, сделанные в сороковом году. Мы их размножили и раздали постам наблюдения, устроенным по всему городу, благо он невелик. Теперь наш общий знакомый постоянно попадает в поле зрения того или иного поста, скрытого от посторонних глаз, а мы знаем места его появления. Вот так. И напротив парикмахерской этой девки тоже устроили скрытый пост, где дежурил Канихен. Кстати, Конрад, посты — ваша идея, я лишь несколько развил ее и претворил в жизнь. Она уже дала свои плоды. Браво!

Бютцов благодарно поклонился: умеет все-таки старый Отто поддержать. Конечно, он хитер и видит на десяток ходов вперед, но все равно не знает, как опасен русский, и сколько ни рассказывай ему об этом, не сможет понять, пока сам не нахлебается дерьма, как нахлебался он, Конрад, в сороковом году в Польше. Дай-то Бог, чтобы удивительная пронырливость русского разведчика оказалась бессильной против опыта и мертвой хватки оберфюрера. Ведь место пристанища русского, известного под фамилией Тараканов, до сей поры не удалось установить — он появлялся и исчезал, как чертик из коробки фокусника. Балаган, комната дешевых чудес на крестьянской ярмарке, а не город!

— Русский умело избегает встреч с патрулями, облав и проверок документов, — продолжал Лиден, оторвавшись от созерцания секундной стрелки.

Он очень устал за ночь, ему хотелось спать, а завтра опять тяжелый день, полный хлопот: кто бы только знал, сколько их у начальника СС и полиции! А еще пришлось выезжать на место происшествия и самому все осмотреть, чтобы быть готовым ответить на любые каверзные вопросы оберфюрера. К сожалению, привезенная из комендатуры ищейка никуда не привела. И жалко, что девку из подполья не взяли живой, весьма жалко. Интересно бы с ней побеседовать.

— Где он был? — имея в виду русского, поинтересовался Бергер, откладывая в сторону очки.