Дорога без возврата

Всё вышло совсем иначе. Воевода дал сигнал, полесцы помчались навстречу шляхтичам… Только вместо встречной сшибки конный вал ударил в спину правому флангу пехоты и разметал ставку воеводы: золото маркграфа Леопольда оказалось сильнее ненависти к давнему врагу. В замешательстве драгоценные секунды были потеряны, и рыцари прорвали центр строя, а кнехты начали смыкать окружение. Опытные воины, не раз бившиеся на границе, не растерялись. Бросив тех, кого не могли спасти, они сгруппировались вокруг уцелевшего левого фланга и ощетинившееся копьями каре начало отступление. Ещё немного – и хотя бы остатки армии вырвутся из ловушки. Внезапно на холмах показался новый отряд: яркие знамёна и разноцветные одежды, сияющие пики и алебарды… Швейцарская пехота! Неизвестный предатель провёл непонятно откуда взявшийся отряд горцев-наёмников тайными тропами в тыл! Всё, что оставалось древлянам – продать свои жизни как можно дороже. Но силы были неравны, древлян засыпали стрелами, а отчаянные попытки вырваться раз за разом натыкались на плотную стену швейцарской пехоты. К ночи всё было кончено. Лишь победители ходили по полю, искали своих раненых и добивали чужих. Из древлян не спасся никто, дорога на восток была свободна…

Гонец с плохими вестями примчался на рассвете, когда Александр собрал воевод обсудить штурм Борович-городка, где укрылся Хотим Медведь с остатками мятежников. Ильмень-город не смог прислать ополчение в помощь Великому князю: в море заметили драккары, готовые к набегу. Кто-то знал о мятеже и предупредил северных ярлов, и теперь викинги только и ждали, пока войско уйдёт из города. Александр вместе с воеводами в ответ на новость только выругался от души. Увы, ильменский посадник выходил со всех сторон прав. Вместе с Псковом ильменцы были щитом от вторжения язычников. А если викинги сожгут Ильмень, то Псков границу не удержит, и весь север зальёт кровью. Но едва князь закончил ругаться, к нему подвели нового гонца. Рубаха и свита у парня оказались заляпаны грязью, под глазами легли чёрные тени усталости от долгой скачки. Увидев правителя, гонец кинулся к нему:

– Беда, князь! Карантанцы напали! – парень вдруг пошатнулся и ухватился за плечо сопровождавшего его гридня, чтобы не упасть. Было видно, что держится гонец на одной воле.

– Горячего вина! – крикнул князь. – Выпей, – лично подал он чашу, – и рассказывай, – сердце вдруг тревожно сжалось: Ирина осталась в Киеве. А укрепления повреждены, столицу же маркграф Леопольд наверняка осадит. Устоит ли Киев ещё раз, пока князь спешит на помощь?

После вина гонец порозовел, чуть пришёл в себя и поведал подробности. Враг перешёл границу севернее, чем ожидали – со стороны гнесинов, а не через Валахию. Судьба войска воеводы Богодана неизвестна, Смоленск пал, Шикша и Полоцк в осаде. Когда вестник уезжал, до столицы враг ещё не добрался, но ждали его под стенами Киева со дня на день.

– Князь, медлить негоже… – обратился один из воевод.

Александр ощерился в кривой ухмылке: после разгрома под столицей он пообещал вогнать бунтовщиков живьём под землю. Но терять время на штурм Борович-городка теперь нельзя. Вот только Медведи об этом не знают…

– Пусть объявят! Если город в течение дня выдаст зачинщиков мятежа, то я обещаю прощение всем, кто только выполнял приказ. Если же откажут… Через седьмицу здесь будет пепелище, на котором люди побоятся селиться до скончания веков!

Город принял условия. И всего через пятнадцать дней Александр смотрел, как на широком поле засыпанных снегом остатков посада, топча свежий утренний снег, из походных колонн разворачивались войска. Князь подхватил с земли пригоршню белого пушистого снега, смял в руке холодный комочек, глубоко вдохнул морозного воздуха. И вдруг подумал, что отсюда, с холма, люди кажутся ненастоящими. Яркий блеск полуденного солнца слепил глаза, съедал цвета и делал предметы внизу какими-то неживыми. Отчего сходство с серебряными солдатиками тонкой византийской работы, которых в детстве подарил Александру отец, становилось ещё сильнее. Вот только боль и смерти грядущего сражения будут настоящими. Если бы там было только войско маркграфа… Но даже издалека заметны вставшие отдельным лагерем солдаты в двухцветных штанах и роскошно отделанных камзолах, украшенных всюду буфами, разрезами и нашитыми пёстрыми лентами. Проклятые швейцарцы! Про которых не зря говорят – нет швейцарцев, нет победы.

Размышления прервал гонец, примчавшийся от войска: оказывается, в стан маркграфа несколько дней назад приехал посланец патриарха, и теперь легат под угрозой отлучения от церкви и интердикта на обе стороны настаивает на том, чтобы князь и маркграф сначала попытались договориться. Мол, худой мир лучше доброй ссоры. Александр в ответ только усмехнулся: добро. Хорошо бы переговоры затянуть подольше, тогда к нему успеет подойти ополчение рифейских мастеровых, а может и ильменцы. После этого ещё посмотрим, кто сильнее – швейцарец или древлянин!