Дорога без возврата

Впрочем, очень быстро Дракон решил, что красотами здешних мостовых и рассуждениями о богатствестраны он ещё успеет насладиться. А пока надо было отыскать вассала герцога Медведя, или как его здесь называли — Старшего боярина. Спрашивать название улицы у местных нет смысла, люди редко знают места дальше своего прихода. А ходить самому — Шикша хоть и не Лютеция, но тоже город не маленький. По вывескам же, как объясняли и Матвей, и Харитон, в Древлянье ориентироваться ещё труднее, чем на родине Дэноэля. Изображения не просто часто повторялись, ещё дед нынешнего князя приказал, чтобы над лавками и трактирами висели только знаки ремесла, да не абы как, а строго по установленному городом обычаю. Но как опытный путешественник, Дэноэль ещё перед отъездом из Моравии узнал, что нужный дом находится напротив церкви святого Амабилиса Овернского.

Привратная стража город знает как свою руку, поэтому с вопросом, где находится нужная церковь, Дракон обратился, к молоденькому чернявому стражнику у ворот. Когда парень сумел ответить на смеси ломаной латыни и древлянского, Дракон подумал, что ему повезло. Но вот дальше…

— А какой-то надоть? — ошарашил ответом стражник. — Северная, Амабилиса и Святых Апосталов али Амабилиса-у-реки?

Дэноэль в ответ только бессильно выругался: ну мог бы сообразить заранее, что если город деревянный, то и молиться святому хранителю от пожара будут чаще других.

— Все три скажи где. Разберусь.

— Ну так эта. Северная в Кузнечном канце будет, Святых Апостолов в Купеческом, ну а Амабилиса-у-реки, понятно дело, в Речном канце.

— Какие концы?.. — Дэноэль совсем запутался. — А приходы какие, или как вообще понять?

— Ну, так. Вон это, — махнул парень рукой на вкопанный столб, — тама эта и написано. А приход не знаю какой, я эта, в Рыночном канце живу.

Дэноэль потёр виски руками, пытаясь сбросить внезапную усталость, принялся расспрашивать… От дальнейшей ругани его удержало только то, что негоже день приезда в город начинать с богохульных слов. Оказалось, что здесь, на востоке, город делили не по церковным приходам, а по районам или слободам, которые называли «концами». И потому на пограничных столбах указывали не название церкви-хозяина прихода, а названия концов. Причём писали, естественно, не по-латыни, и даже не по-гречески — на наречии византийцев Дэноэль говорил плохо, но читал свободно — а по местному. Древлянских же букв Дракон не знал вообще.

Стражник отнёсся к беде путника с пониманием. Сочувствующе поцокал языком, вздохнул в утешение… И вдруг просветлел лицом.

— Гаспадин хароший, а может вам помощника? — Дэноэль кивнул, и стражник тут же свистнул мальчишке, выходившему из караулки: чей-то сын, видимо принёс отцу обед. — Ладомир, поди сюды. Во. Сколько дашь, гасподин хароший? — Дэноэль достал несколько медных вервиц, одну дал стражнику, ещё пару покатал на ладони. Парень незаметно вздохнул: монеты были худые, с обрезанным краем. Но за такое незначительное дело и этого много. — Проведёшь, покажешь чего нада. Понял?

Мальчишка кивнул, призывно махнул рукой, и Дэноэль, подхватив мешок, поспешил следом. И пусть кознями врага рода человеческого нужный дом оказался напротив самой последней из показанных мальчишкой церквей, после долгой дороги это казалось мелочью. Ведь предупреждённый Его светлостью огнищанин сразу же приказал подать плотный обед и принести бритву: пусть в Древлянье предпочитали носить бороду от виска до виска, Дэноэль слишком привык к римским обычаям, и щетина, отросшая за последние недели, раздражала. Вдобавок ко всему гостя ждали бадья с горячей и мягкая постель с угодливой служанкой. Что ещё нужно утомлённому дорогой путнику?

В Шикше Дракон прождал несколько дней, пока не прибыл провожатый, и спустя всего две седьмицы они уже были во владениях Старшего боярина Хотима Медведя. Борович-городок Дэноэлю тоже пришёлся по душе, особенно тем, что на улицах порядок, не видно ни нищих, ни грязи, ни отбросов на улицах. Не то что в землях северных франков. И телеги с товаром через ворота шли потоком в обе стороны. А плаха и помост перед въездом хоть и стояли, но пустые. Не сравнить с Лютецией, а тем паче с Великим Римом: там пара висельников постоянно для устрашения качается, пока тела не истлеют и не упадут. Значит, здешний хозяин хоть и суров, но в меру. К тому же, когда ехали по улицам, перед боярским доверенным слугой шапки, как и положено, снимали, но без испуга. Тоже говорит, что власть держится не на страхе, а на уважении, и поэтому род Медведей будет процветать и дальше. И не придётся через пару лет искать нового нанимателя.

Глава рода Дэноэлю тоже понравился: здоровенный мужик, наверняка в ладони запросто подкову ломает, волосы чёрные как смоль, глаза спрятались в густых бровях, почти сросшихся на переносице, нижняя половина лица утонула в саже бороды. Точь-в-точь как медведь на хоргуви[16], висевшей над боярским креслом гостевой горницы.

— Ну, здравствуй, воин-Дракон. Готов ли ты принять мою руку, служить верно и стать наставником и телохранителем моего старшего сына? — прозвучало по-гречески.