Дорога без возврата

Княжич всё же остался жив, но от цветущего отрока остался лишь бледный призрак. И как ни старался Гумберт изгнать из него остаток чёрного колдовства постом и молитвами, получалось плохо. Зато куда лучше получалось искать заговорщиков. Сразу трое Старших бояр из дальней родни князя угодили на плаху. За ними последовали их сыновья, а за теми — ещё несколько десятков посадников, бояр и воевод. Гумберт не останавливался, не обращая внимания на людское недовольство, ведь никогда прежде духовный владыка не вмешивался в светские дела открыто. Ходили даже слухи, что Гумберт попытался было заговорить о том, чтобы снять с поста великокняжеского префекта Старшего боярина Ярослава, но испугался недовольства купеческих и ремесленных сотен. У остальных такого оберега не было, поэтому кто поумнее от греха подальше решил покинуть столицу.

За владетельными боярами понемногу начали уезжать и ближники[18]. Но Дэноэль в Борович-городок отправился не сразу, хотя не видел семью уже несколько месяцев. Его по просьбе Матвея отправили вместе с ним. И поехали мужчины только вдвоём, и не на север, а на северо-восток.

Матвей молчал о цели поездки до самого конца. И лишь когда лесная дорога вывела путников к небольшой деревне, на окраине которой стояла добротная, хотя и небольшая боярская усадьба, остановил коня, принюхался к пробившимся сквозь мороз запахам дыма и свежего хлеба, и принялся объяснять:

— Плохие времена настали. А дальше хуже будет.

— Почему?

— Что почему? Хуже? Так Яромир-то не жилец. Гумберт, — тут старик сплюнул, — сведёт его на погост. Кто-то из тёмных целителей бы ещё и вытащил… Да ты, поди про такого и не слышал? Помочь он может, когда больной к самому краю заглянул. Вот только и раньше-то на них косо смотрели, а доминиканцы, которых Гумберт с собой притащил, если тёмного целителя увидят — сразу в подвалы Тайного приказа отправят,

Спутник Дэноэля ненадолго притих, будто пытаясь услышать в загудевших от налетевшего ветра соснах ответ на какие-то свои мысли, затем тяжко вздохнул.

— А я, вроде, перед тобой виноват. Я ж тебя к нам зазвал, а случись чего с Хотимом… В общем, есть человек у меня надёжный. У него можно деньги схоронить на тот день, когда совсем худо будет.

Матвей замолчал, тронул поводья коня и поехал вперёд.

Едва мужчины въехали, на подворье тут же поднялась суета. Было видно, что Матвея здесь хорошо знали: холопы уважительно кланялись, выбежавший седой ключник просветлел лицом, потом посетовал, что хозяйка на дальних выселках и пир быстро устроить не получится… Матвей лишь отмахнулся, сказал, что он проездом, а сам вместе с Дэноэлем поспешил в горницу, где уже ждал хозяин. Навскидку — ровесник Матвея, вот только нет правой ноги ниже колена, поэтому мужик раздобрел от привычки всё ч делать сидя.

— Здравствуй, Филипп.

— И тебе не болеть, Матвеюшка. По делу, али так? Хотя чего я, — усмехнулся боярин, — ты последние года просто так к нам не заглядываешь.

— По делу, по делу. Скажи Филина позвать. Да так, чтобы не видел никто.

— Вот оно как… — протянул мужик. — Понятно. В Киеве всё так плохо?

— Даже хуже, чем бают люди.

— Вот оно как… — опять протянул мужик. — Спасибо. За весть. Только подождать придётся.

За окном уже побежали первые розоватые отблески, когда в горнице появился смерд: из зажиточных, но не очень богатых. Даже на ногах не сапоги, а лапти. Ещё не старик, но крестьянская жизнь уже разрисовала лицо и руки морщинами, а в волосах пробилась седина.

— Здравствуй, Филин, — с порога начал Матвей. — Я к тебе. С просьбой.

На несколько мгновений время словно замерло, а потом в лице гостя что-то неуловимо переменилось. Смерд исчез, проступил кто-то другой: жестокий и привыкший повелевать. В ответе Филина отзвуком боя покатились стальные нотки.

— Должок… за тот случай. Добро. Помню и обещаю.

— Тогда держи, — Матвей вынул два мешочка. — Один мой, второй его.

Филин взял, не сказав ни слова, кивнул головой и вышел. Дэноэль молчал всё время, соглашаясь с Матвеем. За годы, проведённые рядом, Дракон давно понял — казначей Медведей ничего просто так не делает и не ошибается. Но когда мужчины уже отъехали от усадьбы, всё же не выдержал и спросил:

— Ты так в нём уверен? Гумберт чуть что не по нраву, в связях с Нечистым обвиняет. А от страха перед чёрными братьями Святого Доминика забывают даже родство с отцом или сыном.