Дорога без возврата

— Тоже не успел. Патриарший престол сделал вид, что не замечает подготовки к войне и не послал своего представителя в Тагзатцунг Берна. Потому маркграф смог набрать целых пять тысяч горцев-наёмников. К тому же, с ним пошло немало младших рыцарских сыновей, слух о возможности обогатиться прошёл от Наварры до Арагона. Подозреваю, гнесинским шляхтичам обещали долю с добычи — через их территорию войско маркграфа прошло свободно. Поэтому удар вышел неожиданный.

— Когда вмешался Рим?

— Легат патриарха задержался с отъездом, — кивнул Велимудр. — И подоспел как раз, когда Леопольд взял в осаду Киев. Но раньше, чем ударил Александр.

— А дальше — худой мир лучше доброй ссоры, — вступил в разговор Альвар. — Как мы и рассчитывали. Древлянью навяжут такие условия мира… Значит, Григорий всё-таки захотел и Великого князя заставить склонить голову. Приятно понимать, что ты, дарга, — в сторону Великого хана последовал уважительный кивок, — опять не ошибся.

— Да, — краешком рта улыбнулся Субудей. — Пора играть дальше. Следующий ход за тобой, Альвар.

— Нынешний тинг уже не тот, что раньше, — Альвар, в отличие от хана, усмехался открыто. — Наживку заглотил с крючком и леской. Сегодня же отправлю нарочного, и клянусь обманщиком Локи, за мой подарок во время Йоля[33] дракары в эту же навигацию сожгут Тоскану.

— После такого, — удивлённо крякнул Тархан, до нынешнего дня в эту часть интриги не посвящённый, — с патриархом тинг рассорится лет на десять.

— Григорий не простит убытков своих родственников, — добавил Велимудр. — А я позабочусь, чтобы слухи о взятке, за которую тинг продал гибель Тосканы, до патриарха обязательно дошли.

Субудей хлопнул в ладоши, показывая, что согласен, решение принято, и воцарилась тишина. Велимудр снова принялся не торопясь разливать чай по пиалам, а Тархан нарезал шербет. Некоторое время все наслаждались напитком: Альвар не зря был известен среди друзей тем, что покупал лучшие сорта чая из Хань и даже с Цейлона — хотя введённый два поколения назад правителями Шривиджайи запрет на торговлю с Великой Степью соблюдался до сих пор. После чего разговоры возобновились, перешли на внутренние дела.

В какой-то момент Хайляс пожаловался, что за время правления хана Хубилая школы изрядно захирели. С помощью Субудея переменилось многое, но всё равно вылезала то одна неприятность, то другая. Вот и сейчас Хозяин тонкого письма посетовал, что отпрыски более знатных родов мешают учиться выходцам из кочевий победнее. Мол, раз богаче — значит, лучше. Не просто так хан Хубилай одно время только таких принимать и решил. И что самое плохое, немало стоящих учеников их слушают, соглашаются и губят нужное честолюбие. Великий хан на рассказ Хайляса только морщился: на цветной кошме Хубилай не просидел и восьми лет, но проблем оставил на три правления вперёд.

— А почему бы не возродить интересную традицию? — вдруг подал голос Альвар. — Когда главы Академий и Школ берут себе личных учеников? Начать со столицы, выбрать подходящих способных парней. В следующем году так поступят и в остальных местах…

— А проследить, чтобы брали только по способностям… нам вполне по силам. Пытаясь добиться места личного ученика, все забудут, что соперник богаче и знатнее, — одобрительно покачал головой Хайляс.

— Кстати, для Академии могу кандидата подсказать. Попался мне недавно, и возраст подходящий. Имя — Джебэ, младший сын от второй жены, род с западной границы. Не нищий, но и не очень богатый. В столичную Академию поступал без протекции. К тому же, довольно редкий дар — его не берёт шаманство мысли. Я не смог коснуться его души. И ещё, мне показалось, что у него есть способности обоерукого[34].

— И правда, талант, — удивился Субудей. — Даже без твоей идеи, Альвар, негоже оставлять такой клинок без заточки, — Великий хан повернулся к сидящему справа Старшему мастеру. — Тархан, я хочу, чтобы ты взял его своим учеником.

— Кажется, кто-то торопится, Хиуз[35]. Похоже, забыл, что я не твой нукер. И надумаю брать ученика — решу сам.

Субудей поморщился, своё давнее прозвище он не любил. Позволить себе к нему обратиться так могли единицы — но мастер Тархан был одним из немногих, чьё мнение Субудей ставил даже выше собственного. Поэтому Великий хан промолчал, хотя весь его вид и выражал недовольство.

— Помню такого. И не отказываюсь взять его к себе, — продолжил тем временем Тархан. — Парень как стрела, если уж помчался к цели — то не остановишь. И это мне по душе. Но перед тем как взять в ученики, я проверю его на прочность. Если выдержит — так тому и быть.