Дорога без возврата

— Воина, стерегущего калитку, закололи в спину. Закололи, после того, как он снял запоры. Отдать приказ открыть ворота мог только ты. Или командир стражи — но его убили ещё до нападения.

— Я как целитель подтверждаю время смерти командира стражи посольства, — звонким голосом добавила Альвхильд.

Хамба покраснел от негодования, собираясь указать наглым лжецам их место, как к нему подошёл Джебэ, и шепнул вполголоса: «Пятый двор по главной улице синего квартала».

После чего достал на всеобщее обозрение свою пайцзу, и прозвучал приговор.

— Как рука и голос Великого Курултая! Моим словом и именем Степи! Смерть!

Хамба повалился на землю и начал о чём-то молить, пытаясь целовать сапоги Джебэ, но тот брезгливо посмотрел на бывшего посла и пошёл в дом. Судьба предателя его не интересовала — пусть скажет спасибо за эти три дня жизни и за то, что его казнь будет длиться всего сутки. Виновного они вычислили уже к утру — но для Островов солнца открытые ворота и нападение были внутренним делом Степи. И хозяева предателя наверняка использовали бы это в переговорах, попытавшись убедить остальных даймё отказать Джебэ в признании равной заменой. По заметкам и записям командира стражи они сумели выяснить, куда ходил Хамба, посещая городские кварталы, и сегодняшней ночью взяли нужный дом штурмом. Теперь враги не смогут оспорить статус нового посла, даже если успеют собрать совет даймё за несколько часов, оставшихся до начала переговоров. За обнаруженное в доме на окраине «синего квартала» смертный приговор полагался и на островах.

Впрочем, на следующий день Джебэ уже думал, что Хамба отделался слишком легко. Кроме договора, из-за которого ехал Ерден, на обсуждении оказались ещё почти полтора десятка соглашений. И если бы задумка предателя и его хозяев удалась — Солнечные острова оказались бы закрыты для Степи. Джебэ каждый день с благодарностью вспоминал Сиро и Торбьёрна. Первого — за знание языка и обычаев своей родины, а второго — за подобранных варягов. Умелые воины его десятка оказались и неплохими дипломатами.

Весь следующий месяц шли выматывающие переговоры, на которых Джебэ насмерть дрался за право степных коггов и драккаров, как и раньше, свободно заходить в порты Солнечных островов. Чем мог, помогал Ерден — но, прикованный к постели, он не мог заменить молодого посла на встречах и приёмах, многому пришлось учиться «на ходу». Впрочем, через несколько дней, когда спало первое напряжение, Джебэ с удивлением понял, что эти разряженные в шёлковые кимоно вельможи не так уж и сильно отличаются от крестьян и охотников, с которыми он общался во время службы на западной границе. Так же ненавидят соседа, так же скандалят и торгуются. И так же готовы всучить залежалый товар, если знают, что удастся сделать это безнаказанно.

После торжественного приёма в честь подписания последнего из договоров, Джебэ, к полной для него неожиданности, пригласил в родовой замок князь Тайра. Главный министр страны Тайра-но Киёмори в случае неуспеха терял больше всех: и сейчас он горел желанием отблагодарить посланца Великого хана, приняв того в своем доме. Это было высокой честью, особенно для чужеземца. И согласился Джебэ только поэтому, хотя уже ненавидел церемонии и торжественные приёмы до глубины души.

Родовое гнездо клана Тайра пришлось молодому послу по душе. Замок расположился не на высоком холме или берегу быстрой реки, а на болотистой равнине. Напоминая чёрным цветом стен и распростёртыми «крыльями» боковых башен умудрённого столетиями ворона, прикорнувшего вздремнуть неподалёку от берега моря, едва закончились годы усобиц. Тех кровавых десятилетий, когда князья и даймё нещадно сражались друг с другом, стараясь оказаться единственным владыкой красивой островной страны. Конечно, строения замка изрядно переделали — особенно восточную сторону «лунных покоев», предназначенных теперь не высматривать вражеские армии, а предаваться созерцанию красоты Луны. Суровое обиталище одной из знатнейших и влиятельнейших семей Островов превратилось в средоточие комфорта и роскоши. Но в своих корнях, угольно-чёрных, окружённых тройным рвом внешних стенах, башнях и бастионах, замок так и остался неизменен. И до сих пор был готов, при необходимости, стать неприступной твердыней и защитить своих обитателей.

Внутри замка царили обычаиНиппон, ничуть не тронутые новшествами из-за океана. Стенные и дверные ширмы были расписаны по старинным канонам, над каждым входом висели бумажные фонари. Девушки-служанки носили цукэсаге с волосами, заколотыми кандзаси. Стража ходила только в до-мару и рогатых шлемах[49]. Едва сменишь по приезду халат на клановые кимоно и дзори — и кажется, будто иного мира там, по ту сторону моря, нет совсем.