Дорога без возврата

— Козлы это какие-то, а не крысы, — возмущенно заявил Кузнец, разглядывая порезанную на куски упряжь. — Забрали бы, я бы понял. А так, лошадей пострелять, все поломать, обгадить и в речку спихнуть — поведение недоумков. Вот что толку, что они твою винтовку утопили? Лучше бы прикладом об дерево. А так ныряй за ней… Вон она лежит, прекрасно видно. Ты, собственно, не желаешь? — с надеждой спросил он. — Все-таки твоя вещь.

— Нет, конечно. Я занят высокоинтеллектуальным трудом, порученным мне непосредственным начальством в лице руководителя нашей экспедиции. Изучаю литературный артефакт. Дело, кстати, совсем не простое. Тут кроме чужого языка еще и разные отвратительные почерки. Не один писал, а целый коллектив. Один помер — другой продолжил. Так что каждому свое. Вам нырять, а мне тяжело трудиться. Кстати, лошадок они, скорее всего, не по дурости поубивали, а потому что те от крысиного запаха шарахались.

Кузнец был местами изрядно жадный и из всей нашей компании самый подозрительный. Если Доцент не задавался вопросом, откуда я или Черепаха знаем некоторые вещи, просто принимал как данность, то у этого мы явно были давно на подозрении. Правда, в чем нас можно подозревать, он пока и сам не догадывался, и совершенно нежелательно, чтобы догадался. Но после зрелища перекидывания людей в крыс и моего близкого знакомства с их языком ему неизвестно что могло в голову стукнуть. Так что про запах, которого боялись лошади, я специально сказал, пусть подумает.

В общем, я и не соврал. Боялись. Наших коней из экспедиции тоже надо было втихую приучать к моему не вполне нормальному запаху. Это ведь рефлексы: запах медведя или волка — и лошадь тут же впадает в панику. На равнинах сколько уже поколений прошло, а выбить никак не удается. Ничего, у таких профессиональных конокрадов и селекционеров, как Народ, есть разные способы. А у меня еще и специфическое родовое умение. Я могу с ними договариваться. Правда, у такой способности есть и свои отрицательные стороны. Вот кому понравится, если посреди ночи его зовет кобыла, которой время рожать пришло? А ведь зовут. Это дело такое, обоюдное. Они тебя возят и на тебя работают, будь любезен бегать по зову.

Кузнец тяжело вздохнул, бросил на землю куски кожи и пошел к остальным, раздеваться.

Мы вернулись на место стоянки и теперь пытались собрать что еще можно. Работы было много. Половина нашего добра была разбросана по всей округе, а вторая утоплена в реке. Хорошо еще не очень далеко. Времени у крыс было мало, и особо они себя утруждать не стали. Единственное, что забрали, так это еду. И то про консервы, видимо, не поняли, а муку с сахаром высыпали прямо на землю и еще нагадили сверху.

Из этой самой книги, которая была дневником аргхов уже десяток поколений, я теперь хоть знал, почему они себя так странно повели. Народ никогда бы не бросил добычу, даже если бы не понимал, что это за странные вещи. Можно потом в спокойной обстановке попытаться разобраться, да и металл с кожей и деревом просто так не валяются. У нас все используется и перерабатывается.

Многие пришли в Клан потому, что были убеждены — нельзя останавливаться в развитии. Старые обычаи хороши до определенного момента. Изменилась обстановка вокруг, надо меняться и самим. Большинство устраивала такая закостеневшая жизнь. Нас — нет. А вот крысы в своей любви к старине пошли еще дальше. Они жили точно так же, как и шестьсот лет назад, когда только формировался Народ. Никакое новшество не имело шансов появиться среди них. Предки такого не завешали, и этого было вполне достаточно. Все было давным-давно определено, вплоть до формы наконечников у стрел и материала, из которого они делались. Изобретатели могли очень плохо кончить. Поэтому и не взяли они ничего у нас.

Утащивший мой «узи» Убийца Приматов явно напрашивался на неприятности, поэтому и спрятал оружие в тайник. Об этом он вполне откровенно поведал в своем дневнике. Очень заинтересовался и хотел разобраться. В последнее время его семейство было изрядно потеснено соседями и нуждалось в хорошем козыре.

Читать я начал с конца, там, где он писал про последнее время. Что там творилось несколько столетий назад, не особо меня интересовало. Только разобравшись в здешних реалиях жизни новых родственников в последние года, что было совсем не просто, он писал короткими фразами и для себя. Иногда приходилось догадываться, о чем вообще речь идет. Глянул ради интереса в начало первой книги. Оказалось, был совершенно неправ. Такого я и представить себе не мог.

Глава 14 ЗАВЕЩАНИЕ В НИКУДА

Я, Яллар Кривер до Здигне, бывший сотник Ночного Кулака, нынче именуемый Вожак, пишу это, сам, собственно, не знаю зачем. Сотник Ночного Кулака — это приравнивалось к тысячнику в обычном подразделении. А наград я в свои тридцать лет, когда та жизнь кончилась, имел столько, что хватило бы на десяток моих товарищей по военному училищу.