Дорога через миры (сборник фантастических рассказов)

Да, поначалу это завораживало. Картины были именно связными, по-своему логичными, почти непротиворечивыми. Так что одно время я всерьёз пытался вытащить из-под наслоений фантастических картин зёрна неизвестных реалий. В конце концов, кто-то — кто-то! как мне казалось, — там, на другой стороне границы, которую представляло собой её сознание, интересовался мной. Анализировал мои вопросы, передавал пациентке вопросы ко мне. Причём говорила она, находясь по эту сторону, то есть в здравом — ну, или почти здравом — уме. То есть, похоже было, что она передавала мне эти вопросы от Нечто!

Уже казалось, что пусть я лично не умею, не могу, не допущен вступить в контакт с информационной Вселенной — но я смогу сделать это через мою пациентку.

Только один червячок исподволь точил этот оптимизм.

Картины жизни на «той стороне» были именно лишь почти непротиворечивы. Почти. Почему бы монстрам действительно не кататься на электричке по своим красным пустыням? Да, но!

Да, но вот почему они, скажем, играют при этом в карты совершенно земные? Бубы, трефы, черви… Монстры не могут играть в «дурака», это противоречит всей логике допущения многообразности миров и множественности измерений. Воля ваша, пусть эти миры достижимы — благодаря ли наркосодержащим веществам, псилоцибированным грибам, сосредоточению сознания, шизофреническим видениям или психоэнергетическим техникам. Пусть! Мы не будем спорить, существуют ли эти миры. Мы примем их существование как данность.

Но в них не могут быть наши, здешние, земные игральные карты! Пусть инопланетяне способны ездить на автомобилях, похожих на наши, и у них есть свои гаишники — но у их «гаишников» не могут быть написаны по-русски буквы «ДПС» на спине!

Следовательно — а пациентка настаивала именно на подобных деталях, — видения её не были контактными. Это были картины по-своему замечательные, по-своему связные и логичные — да. Но детали, выбивающиеся из этой логики, говорили всего лишь о внутреннем характере этих видений. Это не было контактом с другим миром или другими мирами. Это действительно была всего лишь работа больного мозга!

Ах, какое это было разочарование! Как не хотелось постепенно поникать и в конце концов сдаваться перед неумолимостью обычного научного и беспристрастного анализа! Собственно, я и не имел права изначально верить во все эти её контакты, пройдя почти пять лет психфака.

Но уж очень хотелось! И тогда я решился на страшное.

* * *

У многих людей хоть раз в жизни бывает случай, когда им кажется, что они проснулись, но сон продолжается. Если понять, что видишь «сон во сне», то можно позволить себе всё что угодно: летать, встречаться с людьми и вымышленными персонажами, приказывать себе стать здоровее, решать задачи, которые не поддавались наяву.

Сон — вообще странное, непостижимое явление сознания. Хотя бы потому, что он действительно иногда становится вещим. Есть документально зафиксированные видения-предсказания.

Например, в 1812 году супруге генерала Александра Тучкова Маргарите приснилось, что над её головой висит рамка, и в ней кровавыми буквами по-французски написано: «Твоя судьба решится в Бородине». «Где находится Бородино? Тебя убьют в Бородине!» — бросилась она к мужу.

А вскоре Тучков уехал на войну, где всё и сбылось. Генерал погиб со знаменем в руках, возглавляя безнадёжную, но необходимую контр-атаку…

На факультете, где я учился, большое внимание уделялось Фрейду. Ну, понятно, классик, блестящий психоаналитик, открывший, по сути, физиологию психологии. Так вот, Фрейд полагал, что мы видим в снах свои подавленные желания. Не имея возможности исполниться наяву, они «сбываются» на уровне подсознания, но зачастую символически.

Только это тоже — упрощение. Как и у Юнга, который считал, что функция снов заключается в попытке восстановить целостное психическое равновесие человека. Да, конечно, значительная часть снов — отсверки неврозов, поселившихся в душе. Но не все. Настолько не все, что необходимо искать какую-то новую, более общую теорию, куда укладывались бы все известные наблюдения.

И я обратил тогда внимание на гипотезу торсионной Вселенной. Даже постарался изучить высшую математику в том объёме, чтобы понимать формулы и логику доказательств.

Основной тезис этой теории сводился к тому, что наличествует объективная реальность, в которой нет… материи!

Для понимания механизма этой связи я специально посетил несколько семинаров в Бауманке.

Оказалось, всё не очень сложно. Электрон в атоме можно представить волчком или мячиком, вертящимся вокруг своей оси. Импульс такого собственного вращения называется спином. Электрон способен, как спутник, переходить с орбиты на орбиту. А разве спин при этом переходе может оставаться постоянным? Нет, он тоже меняется в соответствии с законом сохранения энергии. А коли он меняется — значит, обязан генерировать волны в пространство. Вот эти волны и получаются оторванными от материи — ведь генерирует их даже не электрон, а процесс, связанный с ним. Но поскольку они несут сведения об этом процессе, то, получается, несут они информацию.