Дорога дней

— Что ж, я должен сказать, что вас обманули, уважаемый, — говорит он своему клиенту. — Зря вы купили: «Анкер» — это старая марка… Что? Да, сейчас есть несравненно лучшие. Словом, завтра можете приходить за часами…

У Газет-Маркара и «Умерла — да здравствует» чудесный сынишка, умный и озорной. Он уже учится. Два раза в неделю у них бывают уроки труда. Ребята работают в деревообделочной мастерской тут же, при школе.

«Умерла — да здравствует» член родительского комитета и на каждом собрании выступает против этой несчастной мастерской… Она сыплет пословицами на иностранных языках, чтобы доказать, что школа должна быть школой, а не «трудовым лагерем».

«Я спрашиваю, чему обучаются дети в этой мастерской?..»

Парнак Банворян, директор этой школы, после каждого собрания терпеливо разъясняет ей, чему обучаются наши дети в «этой деревообрабатывающей мастерской», объясняет, но, конечно, никак не может убедить ее…

ПАРОН РАПАЭЛ И ОРЕШЕК ПЕТРОС

Орешек Петрос — лицо новое. Не будь парона Рапаэла, я бы не упомянул его. Каждый раз, когда в городе проводятся состязания футбольных команд и народ толпами валит на стадион, парон Рапаэл и Орешек Петрос становятся добрыми и веселыми.

Они усаживаются друг против друга по обеим сторонам улицы и продают семечки, в день футбола — по целому мешку…

Но по остальным дням они сидят мрачные и злые.

Иногда один из них бросает другому:

— Мерзавец, опять отбил у меня покупателя!..

Покупатель, восьмилетний мальчишка, весело бежит дальше, а два конкурента продолжают ссориться.

— Копеечный ты человек, Рапаэл, — говорит Орешек Петрос.

— Вай, вай, вай! — отвечает Рапаэл. — Голодранец ты этакий, это я-то копеечный? В те времена, когда я пиры закатывал, тысячи швырял, не ты ли на винном заводе бутылки мыл за двадцать копеек в день?..

ШАПОВ ПРИБАВИЛОСЬ

По-прежнему вместе живут девять Шапов, одна Назан, один Амаз и одна Сагануш. Это еще не все: число Шапов постепенно растет, потому что три старших брата Шапа женились и у них есть дети. И, если сказать, что и тут наследственность сделала свое «темное» дело, вы поймете, что семья стала очень многочисленной. Но человеку всегда мало, уважаемый, как сказал бы Газет-Маркар.

Недавно выяснилось, что Назан-Нунуш собирается выйти замуж за какого-то парня и будет жить в целых ста пятидесяти метрах от них, в доме у этого парня.

Амаз был страшно опечален…

— Э-э, Рач-джан, душа ничему не радуется, — говорил он, — ни новому дому, ни детишкам! Эх, сынок, нет справедливости на этом свете! И какая же тут справедливость: дай ребенку жизнь, вырасти его, а потом своей же рукой отдай чужому парню…

Смешно, но попробуй сказать, что ни Амаз, ни Сагануш не принимали никакого участия в появлении на свет Нунуш, хотя она и носит фамилию Неркарарян… А Шап уже закончил консерваторию, и на афишах, объявляющих о его концертах, давно пишется: «Лауреат международного конкурса Врамшапух Неркарарян».

СНОВА Я И НОВОЕ ДЕТСТВО

Зарик еще маленькая, о ее вкусах трудно говорить. Но то, что с Араиком у нас вкусы разные, это точно. Я скучаю в цирке, тогда как он готов целую неделю не шалить, если мать пообещает, что в воскресенье он пойдет в цирк…

В Ереван приехали артисты Московского цирка. На улицах и площадях города висят пестрые афиши.

В воскресенье мы с Араиком идем в цирк.

— Ух, ух! — каждый раз восторженно пыхтит он при виде слона, львов или тигров.

Забыл даже про мороженое, которое растаяло у него в руке и теперь капает на штанишки. Я знаю, что за это мне попадет от Шушик…

Ведущий объявляет:

— Путешествие зверей.

На арену въезжает маленькая карета. В нее запряжены два пони, украшенные лентами и колокольчиками.

В карете важно восседают куры, собаки, кошки, мышки… Кучер — обезьяна; она в цилиндре и во фраке, в руке у нее кнут, которым она все время прищелкивает. Карета несется. Вдруг откуда-то выбегает лисица и пытается влезть в карету, но пассажиры, каждый по-своему, отказывают ей. Бедная лиса бежит за каретой и вдруг прыгает и хватается за хвост обезьяны…

Ну разве тут до мороженого? Араик бросает мороженое, хлопает в ладоши и кричит на весь цирк:

— Вай, уцепилась за хвост!..

И завертелось обратно колесо прошлого…

По пыльной улице прокатил экипаж. Сын керосинщика Погос побежал за ним и, глотая густую пыль, повис сзади. А я, едва научившийся говорить, закричал на всю улицу:

— Файтон-кнут! Файтон-кнут!..

Началось новое детство…

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.