Дорога доблести

Нас смело.

Мы полетели кувырком, нас втягивала в себя воронка гигантского канзасского смерча. Меня оторвало от Маргреты, я попытался поймать ее, но не смог. В смерче не поплаваешь; ты летишь туда, куда тебя несет. Но я знал — Маргрета в безопасности.

Меня перевернуло вверх ногами и за считанные мгновения, показавшиеся мне, однако, бесконечно долгими, вознесло на высоту более двухсот футов… лошади вырвались из крааля, а какие-то люди, не унесенные штормом, копошились вокруг них. Непреодолимая сила смерча опять развернула меня, и я с высоты увидел кладбище.

Могилы разверзлись.

22

При общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?

Книга Иова 38, 7

Вихрь хлестнул меня, закружил, и я больше не видел могил. Когда мое лицо снова обратилось к земле, ее уже не было видно — только клубящееся облако, светящееся изнутри сильным янтарным, шафрановым, зелено-голубым и золотисто-зеленым цветами. Я продолжал искать взглядом Маргрету, но рядом с собой видел лишь несколько человек, ни один из которых не был ею. Не имеет значения, ведь Бог охраняет ее. Временное отсутствие Маргреты нисколько не смущало меня: самое главное препятствие мы только что преодолели вместе.

Я думал об этом препятствии. Еле-еле успели! А предположим, старая кобыла потеряла бы подкову и мы подъехали бы к тому месту у дороги часом позже? Ответ: мы бы туда вообще не добрались. Архангельская труба грянула бы, когда мы еще находились бы в пути — не вкусившие благодати! Вместо того чтобы вознестись к небесам, мы отправились бы на Страшный суд, не очистившись от грехов, а оттуда уж прямехонько в ад.

Верю ли я в предопределение?

Ничего себе вопросик! Давайте уж лучше держаться вопросов, на которые я могу ответить. Я плавал над облаками время, измерить которое мне не дано. Иногда я видел других людей, но ни один из них не приближался ко мне так, чтобы можно было поболтать. Я уже начал волноваться, когда же я увижу Господа Иисуса — ведь он особо подчеркивал свое обещание встретить нас «в облаках».

Пришлось напомнить себе, что не следует уподобляться ребенку, который требует, чтобы мама сделала то-то и то-то немедленно, и слышит в ответ: «Успокойся, сынок, я сделаю это чуть позже». Судный день — это, знаете ли, очень, очень хлопотливое дело, и я не имею представления, какие обязанности могут быть у Иисуса. Ах да, одна из них мне известна — разверзшиеся могилы напомнили мне о ней. Те, кто умер во Христе (миллионы? миллиарды? больше?), должны первыми встретиться с нашим Отцом на небесах, и, конечно, Господь Иисус обязан быть с ними при этом славном событии: он им обещал.

Установив причину задержки, я расслабился. Я готов был ждать своей очереди представиться Христу… и когда я его увижу, то попрошу соединить меня с Маргретой.

Уже ни о чем не беспокоясь, никуда не торопясь, ощущая полный душевный и физический комфорт, не чувствуя ни жары, ни холода, ни голода, ни жажды, я начал понимать, что это и есть обещанное блаженство. И заснул.

Не знаю, долго ли я спал. Наверно, долго: ведь я ужасно устал, последние три недели были особенно мучительны. Проведя рукой по лицу, я понял, что спал не менее двух суток, может быть, даже больше: щетина отросла так, что вид мой стал крайне неряшлив — значит, она росла без присмотра никак не меньше двух суток. Я пощупал нагрудный карман; да, мой верный «Жиллет» — дар Марги — был надежно спрятан в застегнутом на пуговицу кармане. Однако мыла и воды у меня не было, да и зеркала тоже.

Это меня расстроило, ибо звук, от которого я проснулся, был похож на пение ролска (не архангельской трубы — вероятно, дежурным ангелам их не выдают) и, как я понял, означал: «Проснись! Настал твой черед!»

Так оно и было — и поэтому, «когда раздался дальний зов», я вылез со своей двухдневной щетиной. Позорище!

Ангелы обращались с нами, как полицейские-регулировщики, сгоняя в круги по своему вкусу. Я узнал, что это ангелы, по их крыльям и белым одеяниям. Они были огромны — тот, который летал неподалеку от меня, был ростом футов девять-десять. Крыльями они не хлопали (позже мне стало известно, что крылья надевают только во время церемоний, как знак власти). Я обнаружил, что могу двигаться, согласно указаниям этих копов-регулировщиков. Раньше я совершенно не имел возможности контролировать свои движения, теперь же мог передвигаться в любом направлении одним лишь усилием воли.

Сначала нас построили в колонну по одному, растянувшуюся на многие мили (сотни миль? тысячи?). Затем колонны были собраны в ряды — по двенадцать человек, причем ряды располагались на нескольких уровнях — до двенадцати уровней в глубину. Если не ошибаюсь, то я был четвертым в ряду на третьем уровне. Что же касается места в колонне, то я там был, наверно, двухсотым от головы колонны — это я прикинул на глазок; установить же общую протяженность колонны я, конечно, не мог — конца ей не было видно.

И мы полетели к Трону Господню.