Дорога домой

Незаметная крылатая тень скользнула по лестнице, прикрыла дверь в квартиру и ухмыльнулась. Так-то. Теперь надо будет проводить их на турбазу этим вечером. И можно наслаждаться представлением. Ёлка обещала…

* * *

Остаток дня мы потратили на маскировку. А вечером зазвонил изъятый у отца телефон. Я взглянула на появившуюся на экране надпись «Верунчик». Что ж, камера, мотор, поехали!!! Тёрн снял трубку и прокашлялся.

– Да?

– Боря? – зазвенел в трубке нежный девичий голос. – Это я, котик!

– Правда, крысик? – обрадовался Тёрн. – Я так рад тебя слышать!

– Солнышко, что с тобой? – Из голоса девушки исчезли воркующие нотки. – Ты не рад меня слышать?

Дура. Клиническая. Особо противная. Фу.

– Ужасно рад. Прямо до ужаса, – заверил ее элвар. – И больше всего меня радует, что это в последний раз.

– К-как?! – хрюкнули в трубке.

– А вот так. Чтоб я тебя с твоим ублюдком и не видел больше, и не слышал! Усекла?! Мне плевать, от кого ты его нагуляла! Но если ты еще раз подойдешь к моей семье, я тебе ноги вырву без наркоза!

И его величество, изящный и утонченный кавалер, пример благородства и воспитанности, разразился таким трехэтажным матом, что я только присвистнула. Интересно, чего он еще набрался из Интернета?

Жалобно хрюкнула зверски выключенная трубка. Я вытащила сим-карту и оскалилась. Вот так. Над проводами в квартире я поработала еще раньше, пока отправляли родителей.

Теперь у Верунчика с мамашей и папашей будет только один выход. Явиться сюда лично.

Я сделала все, чтобы достойно их встретить. Тёрн тоже постарался.

Бабушку выпихнули к подруге. Гошку отправили к Лиде.

Площадка была свободна для представления.

– Лерг, лапа, а наши иллюзии готовы?

– Почти готовы. Вашество, тебе Бориса.

– Бориску на царство?! – рявкнул Тёрн, подражая киногерою. Я подмигнула ему.

– Почти. Зато у тебя будет крутая жена.

– Ах, боярышня, красотою лепа, червонна губами, бровьми союзна, – тут же оскалил зубы Винер.

Я швырнула в него подушкой. Паршивцы! Хотя что еще ожидать от элваров, которые оценили Рязанова и Гайдая?

* * *

Я недооценила Верунчика с мамашей. В дверь затрезвонили ровно через два часа после звонка.

И Керрон пошел открывать.

– Где?! Где этот негодяй?! – донеслось из коридора.

И в комнату влетела Стервлядь, таща за собой свою уменьшенную копию. Как есть – копия мамаши. То же крысино-хорьковое личико, те же редкие блондинистые волосенки, те же кривые ножки и плоская грудь. Разве что выглядит малолеткой. А так – жуть крашеная! На что только отец повелся?

– Дай мне немного времени. Узнаем.

Я улыбнулась супругу. Тёрн – мое чудо. Умный, добрый, все понимающий…

А за ними плавно прошествовал… Боров.

Ну да. Этакий слегка очеловеченный свин килограмм под двести. Интересно, как его еще жиром не задавило? В согласии с законами физики.

А вот взгляд у свина был вовсе даже гадючьим. Острым. Цепким. Немигающим. Крохотные глазки мигом обежали комнату и остановились на Тёрне, который нацепил личину моего отца.

– Ну, здравствуй, Боря, – хрюкнул свин.

– И тебе не хворать, Женя. – Тёрн улыбнулся. Маска доброжелательного внимания даже и не дрогнула. Одна я знала, что сейчас Тёрн читает память свина. Читает со всей возможной скоростью, стараясь не морщиться от омерзения. А иначе никак не получится вытащить отца из ямы. Жестокая штука – жизнь.

– Здравствуйте, Евгений. – Я улыбалась и чувствовала себя вполне спокойно в маминой личине. – Рада вас видеть. Чай, кофе, коньячку?

Доброжелательный и спокойный настрой чуть сбил скандалистов с толку. А может, это сделали элвары, тенью материализовавшиеся рядом с каждым пришедшим. Всех троих осмотрели откровенно хищным взглядом и вежливо подтолкнули к креслам.

– Просим садиться…

– Коньячку, – потребовал свин.

Я улыбнулась, достала из бара рюмки и коньяк, разлила его и поднесла гостям.

– Прошу.

Свин выпил в один глоток. А Стервлядь тут же заголосила:

– Верунчику нельзя! Она беременная!

– Да? – удивилась я. – Так что ж вы девочку по гостям таскаете на ночь глядя? Ей бы в кроватку и баиньки?

Стервлядь прищурилась.

– А от кого она беременна, ты узнать не хочешь?

– Нет, не хочу, – ровно ответила я. – Я к вам подсвечником не нанималась.

Верунчик разразилась слезами.

– От в-вашег-го м-мужа…

Я улыбнулась. Ну да. Почти Мольер. Почти Шекспир! Сцена первая! Суровый Отец, Встревоженная Мать и Кающаяся Дочь. В противовес идут – Грешный Любовник и Стерва-Жена. А то не стерва?! Как она может удерживать в семье чужого мужчину?! Стерва!

Тёрн перевел взгляд на Стервлядь. Зрачки его то сжимались, то расширялись.

Верунчик пока не охвачена. Нужно тянуть время.

– Правда? И что?!

– Как это – что?! Как – что?! – завелась Встревоженная Мать.

– Ну вот так. Чего вы от него хотите? Казнить? Кастрировать? Жениться?

Все трое задумались. Быстрее всех опомнилась мамаша.

– Жениться, конечно.

– А никак нельзя. Занято, – ехидно оскалилась я. – Или вы мне предлагаете развод?

– Именно это я и предлагаю, – прогудел из своего кресла свин. – Разведетесь, Борька женится… Мой внук ублюдком расти не будет.

А если пойдет в дедушку?