Дорога домой

– Какого лешего творится, Лис? – Муха изо всех сил старался перекричать грохот битвы. – Они не похожи на отмороженное быдло. Организованы! И с хрена ли они назвали нас «Анархистами»? Откуда «Анархистам» тут взяться?!

– Черт его знает! Поднасрали «Анархистам», вот и подумали…

– У меня дурное предчувствие!

– Беги! Подсоби нашим!

– А как же ты?

– Сниму троих – и за тобой!

– Понял!

Лис залег за холмом.

«– Это довольно странное чувство. Я помню, как первый раз убил человека, – разговор Кона и Никиты почти годовой давности так не вовремя всплыл в памяти. – Ты не должен стыдиться чувства удовлетворения. В первый раз в тебе что-то ломается, часть тебя умирает вместе с убитым врагом, но потом ты привыкаешь. Перестаешь замечать и заморачиваться. Пока не наступает момент, когда ты начинаешь получать от этого ни с чем несравнимое удовольствие. Но это будет нескоро, Кон. Ты спас нас. Ты убил того, кто изначально не заслуживал жить. Ты должен гордиться собой, а не разводить сопли!»

«К чему? К чему это?»

Засевший за «Москвичом» молодой картограф Кир поймал пулю. Обмяк и, оставив кровавый след, сполз по кузову.

Лис поднес ладонь к груди, где под комбинезоном висел православный крестик, крепко сжал и прошептал что-то неразборчивое.

Станция сменилась Карьером.

Как наяву…

Хлесткий, словно удар плеткой, выстрел из снайперской винтовки. Сашка, словно в замедленной съемке, падает на колени и зажимает простреленный живот. Хрипит, держится за сочащуюся кровью рану. В последний раз поднимает глаза на заходящее солнце.

Воспоминание едва не стоило Лису жизни.

Спасло то, что он оглянулся и увидел типа, который подкрадывался к нему с боевым ножом. «Кобура – пустая. Закончились патроны», – смекнул сталкер.

Противник вскрикнул, взмахнул сталью и кинулся на искателя, вращая глазами, как безумный.

– Сука! Тварь! Подонок! – выпад за выпадом. – Доберусь до каждого, на лоскуты порежу!

Кончик лезвия чуть не перерезал сонную артерию командира карателей, но сталкер в последний момент отпрыгнул, и острие лишь слегка чиркнуло по шее. Он стал пятиться и споткнулся о так некстати подвернувшийся камень. Упал и сразу же попытался передернуть к себе оружейный ремень. Получилось! В руки прыгнул еще теплый «Калашников». Лис истошно завизжал и до побелевшего пальца вдавил спусковой крючок – застрекотала долгая очередь.

Бандит схватился за простреленное горло. Он надеялся что-то еще сказать, но вместо слов выходило невразумительное бульканье.

Отмучился.

– …кончаются патроны… Лис, у нас кончаются патроны… Зайди им в тыл… у тебя выгодная… – предупреждала рация.

– Уходите с позиций, – ответил он. – Мы отступаем! – И поднялся на ноги.

– Но…

– Снайперы довершат начатое!

– Понял!

Стрелки работали грамотно. На пять с плюсом. Лис готов был поклясться, что слышал щелчки их винтовок, несмотря на то что это было в принципе невозможно. Лис не сомневался в профессионализме снайперов. Сам этих парней набрал, поэтому уверен был в них на все сто. С холма станция просматривалась, как на ладони и отлично простреливалась. А большего опытным киллерам и не надо.

После каждого успешного попадания снайперы покидали «засвеченные» точки и искали новые подходящие позиции.

Бандитов загнали в угол.

Жалкие недобитки понимали, что оказались в безвыходном положении.

А загнанные крысы, те, которые знают, что им нечего терять, – самые опасные противники.

* * *

У Михаила, все это время прячущегося за холмом, поросшим бурьяном, помутнело в глазах, стало трудно дышать, к горлу подкатил здоровый ком. Парень наблюдал за расправой издалека, не участвуя.

Просвистев, пуля ударила рядом, сбив клок растительности и раскидав песок, мелкие камешки посекли ладони. Мельников машинально закрыл руками голову и почувствовал, что едва не обмочился. Сознание медленно, словно растягивая мучительные минуты, покатилось в блаженное ничто.

Когда человек живет, руководствуясь рутинной схемой: «дом – работа – дом», – смерть и жестокость кажутся чем-то абстрактным и поистине немыслимым.