Дорога домой

Я коротким посылом силы смел с мостовой ядовитую шелуху прямо под ноги продавцу, где и сцементировал ее на века. Любишь гадить – живи в грязи.

Сориентировавшийся в эмоциях Сынок деловито обсцыкал резную ножку удобного кресла толстяка, а считающий себя незаметным Гамми осторожно крался ему за спину.

– Сколько хочешь за гнома? – Я запомнил угрозу и сделал мысленную пометку в черной книжке, но пока решил перевести разговор в деловое русло и указал на бьющегося за пологом Дурина.

Силовой щит зачем-то перекрывал еще и звуковую волну, так что голоса завхоза не было слышно, одна лишь молчаливая пантомима. Гном яростно тряс решетку и изо всех сил тянулся к горлу Матрешкина. Или не к горлу, а к цветастой бороде?

Разглядев в нас реальных покупателей, продавец слегка подобрел. В глазах его вспыхнула алчность, толстые пальцы привычно мазнули по дощечке-артефакту, закрепленной под столешницей прилавка. Атмосфера вокруг наполнилась ощущением новогодней распродажи, готовностью к безбашенным тратам и авантюрным поступкам. Магический конструкт «на щедрый ход руки» работал грубовато, пластая мозги с деликатностью вивисектора. Антивирус крякнул алертом о ментальной атаке, ближайший ко мне Страж нахмурил брови. Торговец очень близко подошел к той грани, за которой коммерческий дебаф становится атакующим заклинанием.

Я с удивлением зыркнул на продавана. Он меня за совсем ясельного нуба держит? За такое «здрасте» можно ведь и ответку получить.

Тем временем Матрешкин прокашлялся, прочищая горло от семок. Толстые пальцы коснулись рубина на перстне, едва заметная вспышка силы известила о срабатывании очередного конструкта. Торговец заговорил, неожиданно сменив тембр на гипнотизирующий голос «максимального доверия»:

– …Значит, вам интересен это замечательный образчик некроискувства? Древний осколок Предтеч, добытый в руинах одного из первых творений ЕГО, мира-крепости восьмого яруса. Ох и не простой это зомби, ох не простой… Если разговорите, он откроет вам тайны утерянных Чертогов. Кстати… – Матрешкин наклонился ко мне поближе и доверительно прошептал, – мой хозяин рассказывал, что в момент захвата рядом с зомби находилась гигантская бесхвостая мышь! Правда, пленить ее не удалось – она украла опутавшую ее мифриловую сеть и сбежала. Поговаривают, что это мог быть легендарный духовный зверь САМОГО!

Дурин, ошарашенный собственной легендой, даже замер на секунду. Затем замотал головой и еще яростнее принялся трясти клетку. Могучие мышцы гнома напряглись каменными валунами. Зачарованное серебро заскрипело, металл прутьев застонал, неохотно поддаваясь грубой силе.

Сверкнувшая из-под потолка молния отбросила оглушенного гнома назад. Клок парика, наклеенный на подбородок вместо исчезнувшей бороды, пустил синий дымок и окончательно свернулся позорными опаленными колечками.

Я зло зыркнул на толстяка и торопливо бросил в своего завхоза излечивающий импульс. Впрочем, прикрывающий клетку щит без особой натуги отразил конструкт в ковыляющего мимо доходягу. Погруженный в свои проблемы, он даже не заметил бафа, лишь заковылял раза в три быстрее, словно свежесмазанный механизм.

– О, я вижу, вам дорог этот прекрасный некроконструкт! – Матрешкин аж причмокнул от переполняющей его радости. – Что ж, не хочу быть причиной и так затянувшейся разлуки. Готов уступить уступить его за жалкие… жалкие… деся… э-э… двадцать миллионов совушек! В подарок дам вон ту доходягу-зомбячку, что жмется к вашему гному. Откормите и спаривайте их на развод. Может, еще и конкуренцию нам составите. Гном-то не кастрированный! Что вы на меня так смотрите? Спрос определяет предложение! Не подходит цена – пройдитесь по рынку, найдите дешевле! Все по справедливости, хе-хе.

– По справедливости, говоришь? – Заветная формула чуть расширила окно моих возможных действий. Я по-доброму улыбнулся, хрустнул костяшками пальцев и внимательно оглядел вдруг побледневшего толстяка. – Это мы можем…

Резким ударом ноги пробиваю ему в печень. Скрытая под шубой кираса проминается до позвоночника, разваливая в фарш нежный орган. Матрешкина выбрасывает из перевернувшегося кресла, но далеко улететь ему не позволяет Гамми, с неожиданной силой припечатывающий тяжелое тело к мостовой. Зло ревет Гумунгус, Сынок с наслаждением дерет драгоценную обивку кресла из кожи неизвестного перламутрового зверя.

Движением руки гашу сработавший над лавкой тревожный маячок. В пару шагов приближаюсь к ворочающемуся на земле торговцу, наступаю ему на грудь. Под ногой скрипит сминаемая сталь. Летят в стороны пуговицы, драгоценная шуба распахивается, оголяя тяжелую кавалерийскую кирасу и расписанную защитными рунами подкладку. Под прессом моей силы рассыпаются пылью амулеты щитов, висящие на бестолковой золотой цепи. Обычное золото, а не то, из которого делают совушки. В нем нет ни грамма веры – просто глупый металл.

– Стража!.. – сипло выдыхает Матрешкин, с надеждой косясь мне за спину.