Дорога домой

Не скажу, что часто, но нам приходилось с таким сталкиваться на службе. И правило тут простое: начни говорить и стреляй. Когда? Как только он решит заговорить с тобой в ответ. На Тиране тоже такие ситуации встречались, уроды везде есть. Мы же не беспредельщики, своих людей берегли, и простых увальней, и барыг, а кое-кто этим пробовал пользоваться. Недолго.

– Давай поговорим! Всё, что мне нужно, это несколько ответов на вопросы, потом я уйду, и мы улетим, – вытягиваю руки ладонями к нему. Потом опускаю, подчёркнуто медленно и спокойно. – Видишь, у меня нет оружия. Только два вопроса. Ответишь?

Он прижал пистолет Боните под рукой к рёбрам. Выстрелит и точно убьёт, это надёжнее, чем к виску прислонять. Там один поворот головы и пуля в молоко уйдёт, такое даже младенец у нас провернуть может. Этот грамотный, правда, не очень. Глаза сузились, посмотрел зло, но процедил:

– Спрашивай.

Да нет у меня к тебе вопросов.

ПОСС словно прыгнул из силовой кобуры в ладонь и спусковой крючок, такое ощущение, сам под палец подставился. В принципе, я мог убить Гримо и из излучателя. Но зачем? Только для того, чтобы избавить местных от отмывания стен? Ради этого рисковать? Нет уж. Инге будет приятно, что маман Бонита жива и невредима. А что уборки много… Ну, издержки, бывает.

Пуля ПОСС при попадании в голову разваливает её на части. На достаточно мелкие части и фракции. Сколько там костей в черепе? Ну, вот как-то так и разваливает, пробивает череп и взрывается внутри. С тем же успехом она и блистер флаера пробьёт. Если повезёт, то и полицейский флаер завалить можно. Проверено, кстати. Так что нет больше Гримо, и рубаха его скорее красная, чем белая.

– У вас кровь на лице, мадам Бонита, – произношу хоть что-то, чтобы начать разговор. Правда, там не только кровь. Похлопал себя по карманам и протянул платок.

– Спасибо, – похоже, эту женщину совсем не смущает тот факт, что её только что чуть не убили, а теперь ей придётся вычёсывать из волос обломки костей и кусочки мозгов. Ещё в шоке или правда настолько невозмутимая? Не удивлюсь, если второе. – Обычно меня зовут мама Бонита, но ты можешь называть просто Бонита, – говорила она на неплохой космолингве. Немного устаревшей, но я к такому привык, спасибо Инге.

– Я Тим. Он не навредил вам?

– Нет. Ты пришёл убить его?

– Да. Я шёл конкретно за ним: он похитил мою девушку и хотел…

– Палома – твоя девушка?! – перебила меня Бонита. Признаться, я сначала не понял, но потом сообразил, что она имеет в виду, вернее, кого. А ещё меня порадовало, что у неё хоть какие-то эмоции прорезались. А то эта невозмутимость уже начинала жутковато выглядеть.

– Да. Инге моя девушка.

– Он сказал, что она бокор. Колдун, злой колдун.

– Я бы не стал доверять словам бандита и насильника. Думаю, такой человек назовёт ведьмой любую женщину, которая сможет дать ему отпор.

– Она смогла?

– Смогла.

– Хорошо, – мамаша Бонита наконец-то сделала несколько шагов в сторону. Глянула на девиц, которые так и стояли под стенкой, мотнула головой на труп, направилась к занавесям в конце зала. Словно не сомневалась, что я пойду за ней.

За занавесями обнаружился длинный стол, заставленный каким-то барахлом: всё те же свечи, какие-то тарелочки, сладости в ярких бумажках, и – сюрприз! – портреты Королёва, Брауна, Глушко и Комарова. Причём у Комарова на руках были темнокожие детишки в кружевах и ленточках. Но Бонита, как оказалось, хотела показать мне кое-что другое. На отдельной тарелочке лежала древняя эмалевая звёздочка, красная, с золотым символом галактике в центре. Кажется, я знал, как она сюда попала.

– Ко мне приходил белый парень. Я отдала ему вещь Поломы, а он оставил это. Он выполнил обещание?

Наверное, занавеси, отделяющие алтарь от остального храма, были сделаны из непростого материала. А иначе как объяснить, что здесь стало очень тихо? Снаружи не доносилось ни звука, а ведь там сейчас вовсю суетились люди.

– Инге получила то, что вы передали, – говорить о Паше не хотелось. Я его и не знал толком, но он был марсианином, а значит, родственником. – Мы будем помнить Павла всегда.

– Он погиб, – это не было вопросом. – Он погиб хорошо. Правильно. И он жив, – Бонита бережно коснулась звёздочки. – Мы тоже будем его помнить. Скажи… Палома придёт ко мне? Когда она ушла, я не сомневалась – она не вернётся. Но она здесь. И я должна понять…

– Конечно, придёт. Она часто вспоминала вас. С любовью и благодарностью.

– Хорошо, – Бонита отлично владела собой, но тут видно было, что ей приятно это услышать. – Скажи, мне надо знать. Что теперь будет, когда вы уйдёте?

– Уйдём? Не совсем так, – я был рад возможности улыбнуться. – Теперь не будет Дантея и не будет всяких Гримо. Нову возьмут под опеку Марс и Теллур.

– Нову?

– Да. Так вы числится в наших каталогах.

– Нова… Это значит «Новая»?

– Да, матушка Бонита. Именно так.

Инге Гомаро