Дорога домой

Карнаухов сунул руку в боковой карман. Бумажника не было. Как же так?! Не мог же он забыть его на кафедре вместе с телефоном — недавно доставал, после входа в салон. Юрий Геннадьевич снова завертелся, лихорадочно обшаривая карманы пальто, пиджака, заглядывая в портфель и шаря взглядом между сиденьями.

— Оплачиваем за проезд, гражданин! Что вы вертитесь, как будто вас блохи кусают, — раздался над ухом голос Хозяйки салона.

— Подождите, пожалуйста, — Карнаухов прервал свои безуспешные поиски, выпрямился, просительно заглядывая в лицо женщине, — я, кажется, бумажник выронил.

— Вот наглец! Полдороги уже проехал, а сейчас узнал об этом? Деньги за проезд положено готовить, как только вошел в транспорт. Может, у тебя и не было денег? Пропил все? Вон — алкоголем аж на три метра разит.

— Послушайте, — робко возмутился Юрий Геннадьевич, теряясь от непривычной дикости ситуации, — я приготовил деньги, но вы разговаривали с водителем, и я сунул бумажник в карман…

— Сунул он! — женщину явно разъярил намек на то, что она пренебрегала своими должностными обязанностями, — не знаю, что ты там куда сунул, а за проезд не платишь, да еще и оправдываешься неумело. Как не стыдно только — на вид приличный человек, очки вон одел, а на билетах экономишь. Будешь платить, или тебя высадить?

— Как так высадить, — окончательно растерялся Карнаухов, — холодно же.

— Холодно, тепло — не важно! Порядок должен быть! Есть желающие оплатить за этого гражданина? — женщина презрительно кивнула на Юрия Геннадьевича, повернулась к пассажирам, — Нету! Валера, останавливай, автобус!

— Но это дикость, дикость! — отчаянно возопил кандидат наук, — что я буду делать в лесу?

— А мне без разницы, — победительно отрезала кондукторша, — хочешь — лови такси, хочешь — пешком беги. Всё, раз совести нет — не о чем с тобой разговаривать.

Пребывая в каком-то трансе, Карнаухов пробрался к выходу, ловя на себе иронично — злорадные взгляды окружающих, спрыгнул со ступенек. Хлопнув на прощанье дверями, автобус уехал, оставив его одного.

«Что же делать?» Еще не отойдя от испытанного унижения, Карнаухов отчаянно замахал портфелем в сторонку приближающегося автомобиля. Возмущенно мявкнув клаксоном, машина объехала его по дуге, умчалась. И в обычные дни на этой трассе не наблюдалось интенсивного движения, а уж сегодня, когда многие водители не смогли завести своих железных коней.

«Что же делать? Прежде всего успокоиться, осмотреться. Найти пути решения проблемы. Я же ученый, в конце концов! Где-то в портфеле были сигареты. Покурю — говорят, способствует».

Начинающими леденеть пальцами, Карнаухов с четвертой попытки зажег спичку, прикурил. Закрыв глаза, с силой выдохнул дым, стараясь успокоиться. «Наплевать, наплевать мне на эту противную бабу! Ее, наверное, Бог обидел, вот и кидается на всех подряд. Однако, слишком много несуразностей в один день. Ничего, вот доберусь до дома — и все наладится. Они меня уже заждались, наверное, мои Ларочка с Никиткой». Воспоминание о родных людях помогло, Юрий Геннадьевич немного успокоился, начал оглядываться по сторонам, продолжая неумело затягиваться дымом. В принципе, ему еще повезло — километрах в двух виднелась следующая остановка автобуса. Отгоняя от себя досаду, Карнаухов энергично зашагал к обретенной цели. Когда он прошел примерно половину пути, сзади послышался шум автобуса. Стараясь разглядеть в подступивших сумерках номер маршрута, Юрий Геннадьевич отчаянно замахал руками. Автобус пронесся мимо, обдав гарью. Вздохнув, Карнаухов зашагал дальше. Отвыкший за последние годы от физических упражнений, он жадно вдыхал ртом ледяной воздух. За то время, пока он добирался до цели, успело стемнеть, лес по обеим сторонам дороги казался сплошной стеной, нависал над одиноким человеком. Впрочем, еще метров через пятьсот виднелся просвет, дорога, идущая перпендикулярно трассе. Редкие фонари почти не освещали местность, и, если бы не полная луна, задача человека еще более усложнилась.

«И сколько я буду здесь ждать? Когда придет следующий автобус? И пустят ли вообще меня в него без денег? Глупо как получилось с телефоном, — думал он, подпрыгивая на месте, — сейчас позвонил бы Ларисе, она бы что ни будь придумала. Телефон! А вдруг за поворотом — жилье. В конце концов, я в черте города, не в тайге. Постучусь и попрошу позвонить Ларисе. Мороз крепчает».

Энергично растирая нос, Карнаухов отправился к новой цели, проклиная портфель. Перчатки он никогда не носил, приходилось перекладывать ношу из рук в руки, но они все равно начинали терять чувствительность.