Дорога домой

– Вполне. Реактор, конечно, экспериментальный, но вполне работоспособный. Думаю, на первичную запитку бортсети нашего кораблика хватит. Само собой, это гостайна, все дела, но ты ж человек проверенный, так что даже и очередную подписку – сколько их в твоей жизни было, наверняка и сам забыл? – с тебя брать смешно. А то вдруг обидишься…

– Погоди, Саш, – Кулькин пошарил по карманам, но курева не нашел, в конце концов вытянул сигарету из протянутой товарищем пачки. – Но ведь, чтобы его сюда доставить, наверняка нужна пара «Русланов», если вовсе не «Мрия», та, что Ан-225. Единственный экземпляр которой, что характерно, в Украине. Ты что, решил тут полный интернационал братьев-славян собрать?

Загадочно усмехнувшись, Ершов похлопал товарища по плечу:

– Сказал же, не мучайся. Самолет уже есть, игрушку посадим в Иркутске, дальше своим ходом. Замаскируем, конечно, как следует, не столько от американцев, сколько от родных экологов с прочими гринписьками. А как все это залегендировать – уже не наша с тобой проблема. Видишь ведь, как оно все закрутилось, так что теперь нам назад дороги нет. Ни тебе, ни мне, ни даже Самому, – генерал-полковник кивнул головой в сторону разбитого под деревьями оперативного полевого лагеря, куда с полчаса назад отправился Президент со своей немногочисленной, всего в три человека, свитой: не то наиболее доверенными лицами, не то личной охраной. – Так что, может, этот терранский американец Бургас нам еще и услугу оказал, поскольку иди знай, как оно б иначе срослось…

– Слушай, – Кулькин задал наконец давно волнующий его вопрос, – если кораблик полностью обесточен, как бы это нашему искину не навредило, а?

– А эта хрень на что? – в тон ему ответил Александр Александрович, кивнув в сторону «Урала», от которого поддельные «эмчээсники» уже откатили прицеп с дизельной электростанцией в контейнере типа «Север» и сейчас тянули в сторону корабля толстенные кабели в гидроизоляционной оплетке. Если верить ранее переданным искином данным, стандарты тока должны были оказаться сходными, поскольку параметры внешнего источника могли варьироваться достаточно сильно, и военные генераторы вполне в эти пределы укладывались. А вот по поводу разъемов предстояло решать уже на месте, при помощи судового механика Каприса, так что никакой проблемы и здесь тоже не предвиделось. Рядом застыл только что подъехавший заправщик, наспех укрытый маскировочной сетью.

– Не склеит наш Электроник виртуальные ласты, не переживай. Пока подадим энергию только на запитку компьютерной сети, или как там он это называл, а уж дальше – посмотрим. Алекс – парень самостоятельный, разберется. Кстати, похоже, наши доблестные спасатели вход наконец открыли. Пошли, что ль, посмотрим?

– Идем, – согласился товарищ, затушив во мху окурок.

Капитану Олгмару с товарищами, покинувшим корабль почти месяц назад, все же было куда проще – изнуряющая подводная, а затем и таежная «прогулка» в определенной степени помогла им адаптироваться к новой среде обитания. У судового механика Каприса подобной возможности, по известной причине, не имелось. И когда спасатели, потратив почти час, отвалили в сторону массивную створку внешнего шлюза и внутрь корабля хлынул поток одуряюще свежего воздуха и солнечного света, бывший десантник, помогавший им раздраить люк изнутри, едва не потерял сознание.

Дело было вовсе не в том, что в корабле уже начал ощущаться недостаток кислорода – несмотря на обесточенную систему жизнеобеспечения, судмех внимательно следил за уровнем углекислоты, будучи готовым в любой момент задействовать аварийную систему регенерации атмосферы, рассчитанную на сутки работы. Просто, какой бы эффективной ни оказалась работа СЖО, после столетнего пребывания внутри герметичной железной коробки настоящий, живой воздух пьянил, словно крепкий алкоголь.

Про солнечный свет и говорить излишне: последние дни внутри рудовоза царила практически полная темнота, едва размываемая робким светом дежурных ламп, зажигаемых только в криоотсеке или рубке, да и то лишь по необходимости. Перемещаться по кораблю приходилось с одним из двух фонарей, едва способных разорвать пелену тьмы слабым желтоватым светом.