Дорога домой или Цена престола

— А, по-моему, очень вкусно! Просто объедение! После трех дней голодовки, я бы съел целый котелок!

Гэбриэл отвернулся от принцессы, что ж, пусть ведет себя, как ей заблагорассудится, он ей не воспитатель. Хотел помочь, и вот тебе, свалились, как снег на голову. Как говорится, бойся своих желаний...

— Расскажи Тельме, как тебе понравилось, — сказал он Джофу, — ей будет приятно.

— Обязательно, — пообещал парнишка, собирая по тарелке последние капли. — Вот это объедение, — он сыто отвалился назад, похлопывая по животу и осматриваясь. — Ты родом отсюда? Тельма приняла тебя как родного. Ты ее родственник? И этот... — Джоф поежился, произнося имя крестьянина, — Сэм, казалось, искренне рад тебя видеть.

— Да нет, — признался Гэбриэл, — так, иногда заскакиваю. Мы все старые знакомые и только.

— Ты притягиваешь к себе людей, — сказал Генти с необычной для себя серьезностью.

Гэбриэл фыркнул. Он терпеть не мог серьезные разговоры, тем более о своей персоне.

— Не придумывай.

— Нет, ну, правда, — не унимался Джоф, — мы с тобой знакомы всего ничего, а я сам обрадовался тебе, как родному. И Эрилин тоже. Ведь правда, принцесса?

Эрилин впервые после случившегося подняла на него глаза.

— Ты нас очень выручил, — признала она, — спасибо.

— Эй, — Гэбриэлу не нравился ее подавленный вид и тон, — выше нос, все хорошо. Я помогу вам добраться до Сараны.

Глаза принцессы вспыхнули.

— Правда? — не поверила она. — Но ведь ты...

— Немного откорректировал планы, — просто ответил Гэбриэл, не вдаваясь в подробности. — Кроме того, должен же я защитить общество от идей этого парня, — он кивнул в сторону Генти.

Его шутка была вознаграждена вымученной улыбкой.

«Ну же, принцесса, оживай, еще не все потеряно».

Он не смог бы ответить и сам себе, какое ему дело до состояния принцессы, но ее подавленность угнетала.

Гэбриэл проснулся среди ночи и не сразу понял, что его разбудило — сдавленные всхлипы.

Тельма уложила их троих в одной комнате с единственной односпальной кроватью. Постель, естественно, досталась принцессе, а они с Генти расположились на полу на щедро пожертвованных старушкой одеялах.

Гэбриэл перевернулся набок, подпер голову рукой и всмотрелся в темноту. Ночь была безлунной, и был виден лишь темный силуэт девушки, забившейся в угол кровати. Он обвила ноги руками и спрятала лицо в коленях. Ее плечи подрагивали.

Гэбриэл иногда завидовал людям, умеющим плакать. Говорят, когда выплачешься, становится легче. Сам он разучился плакать еще в пятилетнем возрасте, с тех пор, как попал в школу сатанидов, там за слезы были очень жестокие наказания.

Гэбриэл почувствовал себя неловко. Эрилин явно не хотела никого разбудить, ей не требовалось утешение посторонних людей. Она плакала по своей семье, и именно в них она сейчас нуждалась.

Он снова лег на спину и закрыл глаза. Но уснуть не получалось. Девушка никак не успокаивалась, и это не давало расслабиться. Гэбриэл с уважением отмечал, как она держалась с тех пор, как вся ее жизнь пошла кувырком, но сейчас, ее нервы, похоже, наконец, не выдержали.

— Иногда жизнь преподносит нам такие сюрпризы, которые нелегко вынести, — сказал он в темноту.

Всхлипы на мгновение прекратились, кажется, Эрилин растерялась, она не хотела никого разбудить, и не ее вина, что у него чуткий сон.

Она все же ответила.

— У тебя тоже были такие сюрпризы? — робко спросила она.

«Да миллион раз!»

— Иногда мне кажется, что вся моя жизнь один такой «сюрприз», — признался Гэбриэл неожиданно искренне даже для самого себя.

— Ты терял близких?

Родителей, друзей, самого себя... Если бы Гэбриэл принялся вспоминать и перечислять все, что в свое время потерял, этой ночи бы явно не хватило. Но он не привык жаловаться и больше всего ненавидел жалеть сам себя.

— Да, — коротко ответил он.

Слава богу, Эрилин не стала просить подробностей, которые он бы все равно ей не рассказал. Она спросила другое:

— Как ты это пережил?

Пережил ли? Прямо какая-то ночь самопознания. Он чуть не умер в попытке начать новую жизнь и оставить за плечами прошлое и сейчас изо дня в день не жалел пота и крови, чтобы доказать самому себе, что не зря живет на этом свете.

— Я выжил, — ответил Гэбриэл. — Просто выжил, когда это казалось почти невозможным.

Эрилин надолго замолчала, наверное, задумалась над вопросом своего собственного выживания. Гэбриэл уже думал, что она уснула, когда со стороны кровати опять раздались всхлипывания.

— Почему ты плачешь? — спросил он, снова перекатываясь набок.

— Что?

— Я спросил, почему ты плачешь? — терпеливо объяснил Гэбриэл. — Один мой... друг, человек, который очень многому меня научил, когда я совсем запутался, как-то сказал: везде ищи причину, ничего не бывает просто так.

— Я... — начала принцесса и осеклась. — Я... — начала она снова. — Мне жаль отца.

Гэбриэл скептически хмыкнул.

— Что значит «хм»? — ее голос стал немного резким.

— А то. Твой отец мертв, и не нуждается в твоих слезах. Тебе жалко саму себя, и чем скорее ты признаешь это, тем быстрее высохнут твои слезы.

— Это звучит...

— Цинично? — услужливо подсказал Гэбриэл.

— Ужасно, — выдохнула Эрилин, но она больше не плакала.