Дорога домой

— И что бы ты делал?

— Делился бы со своими подданными, ибо на того, на кого сойдет благодать могущественного, становится его приемником в племени, и сам решает, кто из народа достоен новых знаний.

— Здорово. — Восхитились мы. — А как ты узнал, что благодать сойдет именно на тебя? Ты самый достойный?

Тут Стар довольно усмехнулся.

— Я точно знал, что это буду я, я ведь видел ваш приход, и соответственно подготовился.

Мы дружно подались вперед. Вот это уже разговор. Но старейшина не заметил нашего жадного внимания, его словно прорвало, он хотел поделиться грандиозностью своих замыслов, пускай они и не исполнились.

— Я знал, кто придет. И понял, что с вами будет тяжело справиться. Но меняться то надо. Я сказал правду, тогда. У нас до сих пор не рождались маги. Но мое появление сказало, что боги хотят изменений. — Стар выпрямился, его взгляд стал безумным. — И я договорился с богами. Они ответили, что если я смогу уговорить всех жителей вернуться к ним, то стану избранным. К тому же, они намекнули, что возможно такой момент скоро представиться. Тогда я уже знал, что у нас будут гости, но скрыл это от повелителей.

— Далеко пошел бы. — Шепнул парень. Но сказал он так тихо, что мне пришлось наклониться вплотную к нему, что бы расслышать.

— Взамен Браться мне сказали, как добиться послушания. Божок многое мог, и я теперь знал, как этим умением управлять. А вот для тебе… — Стар запнулся, пытаясь справиться с охватившей его ненавистью. — ….тебе была подготовлена другая участь. Мне кажется, что Боги точно не знали, где вы окажетесь, но искали любую возможность засечь вас. Наверное, поэтому так легко и решились на договор со мной. И ты должна была оказаться у них, в то же самое мгновение, как твой спутник стал бы новым идолом.

— Как? — Подорвался Эйл.

— Что как? — Отшатнулся от него жрец.

— Как Кирла должна была попасть к Богам.

— А. — Вновь усмехнулся Стар, гордый свое проницательностью. — После церемонии Браться поняли бы, что вы пришли, и специально оставили мне подарочек, как раз для тебя. Пока ты бы убивалась над своим другом, я бы тихонечко воткнул в тебя кинжальчик. Ничего личного, помнящая, но вся твоя сила ушла бы, а потом пришли боги.

— У тебя не вышло. — На всякий случай оглянулась я. Мысль о том, что нас таки ищут, была довольно противной. Хорошо, что Братья не смогли понять, куда именно мы отправились.

— Не вышло. Божок рассыпался, благодаря тебе. И, судя по всему, боги так и не поняли, что вы практически были у них в руках. Хотя, была еще надежда, но вы и ее меня лишили.

Мы с Эйлом переглянулись. Кажется, до меня стало доходить, что жрец имел в виду.

— Ты говоришь о выходе?

— Да. — Рявкнул он. — Как вы догадались, что нужно первым выходить любому другому, а не вам?

— Да мы не знали. — Растерялся парень. Его предусмотрительность спасла наши планы. — Просто, мне показалось, что так надежнее, мало ли как вы провожаете своих гостей.

— Ладно. — Я встала с земли. — Нам пора, а то мы и так задержались. Пора бы и честь знать.

Эйл удивленно посмотрел на меня, но говорить ничего не стал.

— А я как? — Завопил жрец.

— Вставай и иди. — Удивилась я.

— Ты же слышала, что для меня земля проклята.

— Да неужели? — Я зло сощурила глаза. — И каким это образом земля может быть проклята? Скорее, это ты проклят.

Жрец зашипел.

— Что, никто не любит предателей? Либо так и сиди на стуле, либо иди. Вход там. — Я махнула рукой, при этом, не делая ни шагу. Мне было интересно, как же поведет себя Стар.

Жрец подумал, жалобно уставился на Эйла, но тот может ничего и не понимал, но вмешиваться не собирался.

Абориген робко поставил одну ногу. Но ничего не произошло. Тогда уже более решительно встал уже обоими ногами на землю. И вновь ничего не произошло. Тогда он расхохотался:

— Вот и еще один миф развенчан. Стихии, земля, да она должна была разорвать меня, как только я на ней оказался. Но значит, что и сама планета считает, что я прав. Вам от меня так легко не отделаться.

Я согласно кивала в так его словам, с интересом наблюдая, как за его спиной растет земляной вал. Жрец настолько был увлечен своим монологом, что ничего не ощущал, а может и впрямь ничего не видел. Можно простить многое, но память предков, которые пришли сюда, которые потеряли все, но не отступились… И земля помнит это, помнит тех людей, которые были первыми, которые боролись, которые надеялись.

Жрец оказался подмят под земляной волной. Он так и остался стоять, но та самая память поглотила его полностью.

— Сурово. — Вздохнул Эйл.

— Да. — Даже я, ожидавшая чего — то подобного, была поражена. Нет ничего страшнее, чем понимание того, как ты ошибался. Жрецу было бы проще, если бы он умер, но не это. Теперь ему придется прочувствовать жизнь каждого из так презираемых им прародителей. Вся их память, жизнь каждого пронесется у него. Он будет каждым, он будет всем.

— Пойдем, это надолго. — Первым отвернулся мой друг. Я еще постояла, но тоже отвернулась.

— Это не просто надолго. Это навсегда. — Ответила я.