Дорога дорог

— Клянусь Змееруким, я ведь не подсовываю тебя под него! Очаруй капитана, держись уверенно, намекни, что ради исфатейского престола готова и за евнуха замуж выйти, и, поверь, одноглазый близко к тебе не подойдет. Ну же, наври что-нибудь трогательное про Донгама и про уважение твое к Белым Братьям, это ему понравится. И помни: я — твоя служанка.

— Это еще зачем?

— Со слуг меньше спросу, а свободы у них больше, — пояснила ведьма, с нехорошим предчувствием разглядывая массивные золотые браслеты, посверкивавшие на запястьях мастера Толеро.

3

Дувший целые сутки слабый северо-западный ветер, развернув паруса вышедших из Сагрской гавани кораблей, утих вскоре после полудня. Несколько десятков судов застыли на зеркальной глади залива, словно увязшие в миске с медом мухи, а затем разом засвистели дудки, загремели и заухали барабаны и множество весел разбили зеленоватое стекло вод.

Лагашир забылся тяжелым, тревожным сном. Чаг выглянула на палубу и, решив, что получила представление о том, как чувствует себя рыба на сковороде, поспешно юркнула обратно в относительную прохладу каюты. Она с ужасом подумала, что, если такая погода продержится день-другой, душа ее выйдет из тела вместе с потом, и, с нежностью вспомнив тенистые рощи в окрестностях Исфатеи, беззвучно воззвала к Небесному Отцу, умоляя его послать ветер и прохладу. Кажется, на этот раз ее безмолвная молитва была, как это ни странно, услышана.

Сначала, приоткрыв мутные от сна глаза, Лагашир хриплым шепотом произнес, едва разлепляя спекшиеся губы: "Не зови ветер, накличешь бурю", и вновь провалился в забытье. Потом захлопал обвисший было парус, стихли удары барабана, задававшего ритм гребцам.

Принцесса снова выглянула на палубу и, убедившись, что принесший прохладу ветер дует в нужном направлении, отправилась искать Гельфара. Стоявший на баке капитан указал Чаг на видневшиеся вдали ржаво-рыжие паруса "Забияки", но лицо его показалось девушке еще более хмурым и высохшим, чем обычно. Несмотря на длительное совместное плавание по Гатиане, принцесса до сих пор не поняла, является ли Гельфар надзирателем над ней или помощником, но у нее хватало ума избегать скользких ситуаций, при которых неизбежны решительные объяснения, и стараться поддерживать с ним уважительно-нейтральные отношения.

— Кажется, вас не радует попутный ветер? — спросила она первое, что пришло на ум, лишь бы прервать становившееся неловким молчание.

— Совсем не радует, — отвечал Гельфар, поджимая и без того узкие губы. — Это, госпожа моя, не ветер, это предвестник шторма, и, попомните мои слова, попутным он будет недолго. Эти Белые выродки знали, когда устроить мятеж!

К несчастью, прогноз капитана оказался пророческим: едва успела пропасть из вида цитадель Харголидов на Белой скале, как ветер, сменив направление, задул с юго-запада, прижимая суда к берегу. Помянув Шимберлала, Гельфар метался по палубе, отдавая приказы, и, хотя команда из кожи вон лезла, выполняя их, паруса — прямой и косой — то надувались, то хлопали и опадали, отчего "Посланец небес" скакал и прыгал на покрытых белыми кудряшками пены волнах, как необъезженный жеребец.

В первые мгновения это показалось принцессе забавным, однако мысль о том, как эта чудовищная свистопляска может повлиять на Лагашира, отрезвила Чаг. Она бросилась в каюту и обнаружила, что Маг, забившись в щель между привинченными к полу сундуками, пребывает в полуобморочном состоянии. Так и не поняв, что с ним происходит, девушка подхватила Лагашира и, уложив в постель, начала привязывать ремнями, сама едва удерживаясь на ногах.

Следующие двое суток показались Чаг самыми длинными в ее жизни. К ночи ветер превратился в настоящий ураган и ревел, вздымая исполинские волны, грозившие в щепы разнести утлое суденышко. Корабль, казавшийся столь надежным во время плавания по Гатиане, скрипел, стонал и содрогался, то взлетая на гребни чудовищных волн, заливавших палубу густой желтой пеной, то проваливаясь в черные водяные ущелья, стены которых норовили сомкнуться над ним и навсегда похоронить в беснующейся пучине.