Дорога Гермионы

Моя рука. Мое настоящее тело. Какая-то серая пижама. Тяжесть в голове.

Что? Так мне все привиделось? Это был бред длиною в семь лет, настолько реальный, что я все помню? Как жил там, убивал, продирался к Цели, сражаясь со всеми подряд, и все это было бредом? Так, с этим точно надо что-то делать. Из горла выходит какой-то странный сип вместо слов, и жестом отчаяния вздергиваю тело, сажусь, переводя дыхание. Встаю, и понимаю, что не только отвык от этого тела, другая моторика, другие жесты, но еще и другие мышцы, как будто усохшие, ослабевшие.

Страх пробивает с ног до головы, сколько же я провалялся?

Меня ведет в сторону, и тело заезжает локтем в стекло, выбивает его со звоном, и рука тут же окрашивается кровью. Боль адская, из разбитого окна бьет струя холодного воздуха, сознание проясняется и мобилизуется. Зима? Зима. Сколько же времени прошло? Надо сражаться и первым делом добраться до календаря, на противоположной стене, а потом кого-нибудь из персонала, и выяснить, что было и что стало, и что с женой и детьми, раз уж я вернулся.

Смотрю на календарь, и тот приветственно взмахивает страницами в ответ.

Темнота.

Второе пробуждение проходит гораздо более приятно.

Рука забинтована, окно починено, и рядом трое, в белых халатах. Солидные, довольные, тут же щупают пульс, смотрят в глаза, заставляют показать язык, и важно объясняют, что только прогрессивный курс интенсивной терапии, инновационная разработка больницы и этих троих, вывел меня из полугодовой комы.

Полгода?

Что с женой? Семья?

Надо будет перечитать Гарри Поттера, и выяснить, что там с миром шиноби.

Или это мне привиделось все-таки?

Как это выяснить?

Ответ прост -- магия!

Троица, заметив, что я уже не с ними, закругляет рассказы о своей изумительности, обещает, что теперь мы будем много общаться, и покидает палату, запуская новую гостью. У меня немного кружится голова, и головокружение усиливается скачком, когда в палату заходит она, садится рядом и обнимает, молча, без лишних слов. Почти забытое лицо, забытый запах, давно оставленное в прошлом ощущение тепла от объятий близкого человека.

Но молчание не длится долго, и плотину прорывает.

Света тараторит, утирая слезы, захлебываясь словами, о каких-то фондах, письмах, поддержке, рождении ребенка, продаже квартиры, статьях в газетах и роликах по телевизору, помощи неравнодушных, сбывшемся новогоднем желании, моральном взрослении детей, все это одновременно и вперемешку, перескакивая с предмета на предмет, бессвязно, горячо и снова, и снова ощупывая мое лицо, как будто не в силах поверить, что случилось.

Смотрю на нее с усталой улыбкой человека, который достиг того, к чему стремился так долго.

Над головой ее парит календарь, показывая, что вправду прошло полгода и сейчас январь 2014.

Он, конечно, вернется из дальней дороги,

Отмерены сроки, отсчитаны дни.

Потому и смеется она ожидая

И вновь зажигает под вечер огни.

Он все дальше и дальше, на грани виденья,

От сна к пробужденью, от ночи ко дню.

Он вернется не раньше последнего срока,

Сдирает дорога подковы коню.

Конец третьей книги

Конец цикла