Дорога из желтой чешуи

В звериной ипостаси в голосе верпума проявились мурчаще-урчащие нотки, и низкий, ласковый голос оказывал почти гипнотическое воздействие. Судя по довольной морде Рамзи — делал он это специально, забавляясь моей реакцией. Я решила не портить развлечение котику, и старательно транслировала свой восторг и душевный трепет: мне не сложно, а Рамзи приятно. И вот этим прекрасным «сразу да» голосом мне и рассказывали об истории Рубежного мира. История была настолько бредовая, что верилось в нее сразу: однажды два юных и безбашенных демиурга решили отметить какой-то их, демиурговый, праздник. Отмечали они его в любимых кабаках разных миров, прыгая по мирам через порталы. Чем уж им так не понравилось портальное перемещение, история умалчивает, но в какой-то момент в их, затуманенных празднованием, мозгах родилась мысль, что можно не городить пространственные порталы, а сделать некий перекресток между мирами. К счастью, их сил и интереса хватило только на связывание четырех миров. Так и родилась аномалия, именуемая сейчас Рубежным миром или Четырехмирьем: как юные демиурги ухитрились её (аномалию) создать и что она из себя представляет не смогли понять ни сами отошедшие от празднования мессиры, ни их педагоги и родители. По форме Рубежный мир более всего напоминает «счастливый» четырехлепестковый клевер. К каждому из «избраных» миров дискретно прилегает край «лепестка», по которому и проходит Рубеж, а все четыре «лепестка» сходятся в центре, где у Рубежного мира столица. Поскольку мир аномальный, то и Четырехмирье и, самое главное, столицу регулярно потряхивает: то магические выплески, то теневые бури, то сбой пространственно-временного континуума, то еще какую-нибудь фигню принесет из зарубежных миров — в общем жизнь в столице наладилась только тогда, когда Великий и Ужасный решительно отверг всякие полумеры (в число которых попадают и зеленые очки на замочке) и построил большой защитный купол, укрывший столицу. Пикантной особенностью защиты был зеленоватый отсвет, поэтому все под куполом казалось чуть зеленоватым. Впрочем — столичные снобы они везде одинаковы, и скоро «зеленый спектр» столицы стала преподноситься не как неприятный побочный эффект, а как доказательство уникальности и избранности столичных жителей. Административное деление было сумасшедшим, под стать самому миру: каждый из рубежей имел своего Хранителя, который определялся победой в магическом поединке, и являлся местной властью во всех лицах сразу, на зато и все проблемы с Рубежом висели на нем. А над Хранителями стоял столичный мэр, чья должность была выборной. К счастью — выборы случались не так часто, и последние несколько столетий в кресле мэра плотно обосновался Великий и Ужасный. Как такая система может эффективно работать я так и не поняла, но факт остается фактом. Мы с Рамзи решили списать это на общую аномальность места. Судя по слухам — демиурги свой странный мир не покинули, то ли регулярно наведываются, то ли живут где-то в Рубежах, чтобы приглядывать «за устойчивостью системы».

— Плоский мир, вокруг которого ходят две луны и одно солнце, лежащий на спинах трех черепах, — фыркнула я, когда информация немного улеглась.

— Четырех, — поправил Рамзи.

— Чего четырех?

— Четырех черепах, говорю, — муркнул пума, — рубежа четыре, каждый держит своя черепаха, и зовут их Север, Восток, Юг и Запад, по сторонам света, куда рубежи ориентированы.

Я благоразумно решила не продолжать расспросы, — видение четырех огромных черепах, на спинах которых лежит не менее огромный четырехлепестковый клевер, к которому привязаны четыре планеты, парящих в черных глубинах космоса, потрясло мое воображение. На фоне этого феерического знания попытки Рамзи поговорить о политике налогообложения вверенного мне Рубежа, равно как и разговоры о настроениях мирных жителей, политических течениях, таможенных сборах и пограничных укреплениях, словом о том, что в свое время называлось «как нам реорганизовать Рабкрин» я пропускала мимо ушей. Рамзи фыркнул, и отстал, но по его морде было видно, что обязанности геммы от меня никуда не денутся. Я отчасти понимала его — именно в моей власти было прекратить эту бессмысленную и беспощадную войну людей с верами.

Часы у меня накрылись вместе с разрядившимся мобильником, и теперь я ориентировалась во времени весьма условно, по внутренним ощущениям и восходу-закату, тем более, что до этой части знаний Рамзи в лекциях пока не доходил. Так вот — мои внутренние ощущения говорили, что мы идем уже несколько часов, гудевшие ноги и ноющая спина дружно поддерживали это мнение, и я взмолилась о привале. Рамзи посмотрел на меня строго и сказал, что знает одну милую полянку, до нее совсем недолго, и раньше он останавливаться во всяких подозрительных местах не намерен. А чтобы мне дорога длинной не казалась, попросил рассказать про книгу, мол, Серый поведал только в общих чертах. Я вздохнула — не хотелось выглядеть в глазах вера идиоткой, но, видимо, судьба у меня такая.