Дорога из желтой чешуи

— Катце не совсем человек, Гала. Вернее, человеком я уже её не застал. Когда ей было пятнадцать, она подхватила одну из этих за-Рубежных детских болячек, которая переносится тем проще, чем меньше тебе лет. Инди билась, как могла, даже протащила через рубежи несколько лекарей «оттуда», но они ничем не смогли помочь. И вот, когда Катце впала в беспамятсво, сходившая с ума мать провела над ней магический ритуал. Катце умерла в ту же ночь.

— Умерла? — я почувствовала, как кожа покрывается мурашками.

— Умерла, — подтвердил Феликс, — чтобы возродится вновь, уже Катце-кошкой, оборотнем

— Она не знала, что умерла, и что возродилась снова, она не знала, что она теперь веркошка, — историю пришлось продолжать Раравис, потому что Феликс замолк, и с увлечением разглядывал носки своих сапог. — Она была уверена, что у нее был кризис и она выздоровела. Поэтому она жила, как обычная девушка — балы, мальчики, красивые платья. В то время мы трое были близки.

— Трое? — осмелилась задать вопрос я.

— Странные дети Аномалии. Была еще Аннеле, — голос Раравис дрогнул и она отвернулась.

— А потом, когда амулет подчинения Великий и Ужасный передал Инди, появились шурхи, — снова зазвучал голос Феликса, — и Катце увязалась с войсками Великого и Ужасного, присланными в помощь, как мы не отговаривали её. Тогда у нас случилась первая размолвка. Она заявила, что я ей не отец, и не имею никакого права указывать, что ей делать. Это был первый и последний раз, когда мы подняли эту тему. И Катце убили снова.

— Убили? — повторила я, как попугай, — Погодите… Как убили?

— Убили. Смерть её в пламени шурха была мучительной, поэтому, когда она очнулась в своей старой, «детской» комнате, то все еще кричала от ужаса, и эту свою жизнь она начала седой.

— И педантично посещала мастера по окраске волос раз в неделю, — голос у Раравис был грустным.

— Эту жизнь? — мне очень хотелось помотать головой, чтобы уложить полученную информацию, но я боялась, что боль вновь вернется.

— Этот ритуал, кроме второй сущности, дает еще и девять жизней, но отнимает возможность при перерождении забывать прошлые. Умерший возвращаешься в мир в том возрасте, в котором впервые умер.

— Здравствуй, пубертатный период, гормональные бунты, прыщи и юношеский максимализм, — грустно улыбнулась Раравис.

— Катце впервые обернулась где-то через неделю, сильно испугавшись. А дальше… Дальше был скандал, они с баст наговорили друг другу много такого, что никогда не стоит говорить. Катце считала, что Инди сломала ей жизнь, что сделала настоящим чудовищем. И тогда она сбежала… Инди сходила с ума, металась, пыталась её найти, поговорить, объясниться, но каждый раз, когда казалось, что мы нашли её след — Катце ускользала, утекала водой сквозь пальцы. Потом Инди смирилась, у нее словно что-то выгорело внутри. Не было больше шикарной, царственной баст, прекратились праздники и приемы, потихоньку перестали приезжать гости, да и сам замок… Ты видишь, в каком он состоянии. Нам с Индирой было нужно не много. Думаю, если бы не амулет подчинения, она бы и меня выгнала.

— Ну, тебя, пожалуй, выгонишь, — хмыкнула Раравис.

— Ну да, я такой, — Феликс встряхнулся, снова становясь тем привычным рыжим весельчаком-балагуром. Дверь скрипнула, впуская в комнату ту, о которой мы говорили. Её глаза были полны слез, она сделала два шага, всхлипнула и протянула руки. Феликс, не задумываясь, кинулся к ней, и она зарыдала уткнувшись в его грудь, а дракон все гладил её по голове, и бормотал что-то негромко, так что я могла разобрать только повторяющееся вновь и вновь слово «доченька».

— Раравис, — позвала я шепотом, боясь спугнуть этот неожиданное воссоединение семьи, — я вот понять не могу, почему когда Гини погибла — ничего подобного не было?

— Ну, магический поединок перед твоим появлением ты как бы уже и не считаешь? — понятливо усмехнулась та, — Да и потом, и Гинивер, и Индира два мага с разным даром, рубежи тоже дают свою специфику, а уж как на то или иное событие повлияет сама Аномалия не всегда есть ответ даже у Великого и Ужасного. Меня сейчас больше беспокоит, что баст никак не уйдет…

Я завозилась, выбираясь из под одеяла.

— Помоги мне дойти до неё.

— Изнанкой пройдем, — помогая мне встать на ноги постановила Раравис, — иначе я тебя не дотащу.

Переход в этот раз был кратким, но вынул из тела всё накопленное тепло, а из души, как показалось, всю радость. У кровати баст обнаружилась верная Агата, которая сидела возле нее на кресле и гладила бледную, безвольную руку своей повелительницы.

— Никак не отойдет, бедная, — подняла на нас заплаканные глаза кухарка, — сама измучилась, нас измучила, а все держит её что-то… Мы с Феликсом так на Катце надеялись, но не она её задержала, или не только она.

— Оставьте нас, — с удивлением услышала я свой голос, и тут же пришла догадка, что да, это правильно, так и нужно.

Раравис и Агата тихо вышли из спальни, прикрыв за собой дверь. Я доковыляла до Агатиного кресла, с трудом устроилась в нем, дотянулась до руки баст, и тут же перед глазами взорвался разноцветный калейдоскоп.