Дорога к ангелу

– В расчете, – буркнул Лукай, тяжело поднимаясь. С одежды ручьями лилась вода, а промокшие сапоги отяжелели. Он схватил мальчишку за ворот. – Вставай!

Мокрая рубаха так натянулась, что затрещали пуговицы. Внезапно в бледном лице Лариэлла нарисовался неописуемый ужас, он резко оттолкнул руки Лукая и схватился за ворот, стягивая его. Он сидел в воде и моргал, боясь дышать.

– Ну, как знаешь, щенок.

Лукай выплюнул попавший в рот ил и, пошатываясь, выбрался на берег, поскользнувшись на сыром скользком грунте.

* * *

Ночь медленно опускалась на осенний лес Крагриэль, и он замер. Непроглядная темнота сгущалась, ползла изза деревьев. Совсем скоро кусты слились в единую черную стену. Воздух наполнился неясными шорохами, шелестением желтолистых кронах деревьев, шумом перекатывавшего потоки ручья. Лишь костер, вокруг которого собрались воины, разгонял наступающую мглу. Тени плясали на усталых напряженных лицах рыцарей, и над их головами в прогале между кронами деревьев открывалось бесконечное темное небо, полное мелких поблескивающих звезд. Между воинами сидел и Лосиан, с аппетитом уминавший невкусную походную похлебку. Лукай бросал на Лариэлла враждебные взгляды, и мальчик, конфузясь, старался не замечать агрессии, исходившей от мечника. Разговор не клеился, ведь все сосредоточенно прислушивались к лесным голосам, не желая пропустить поступи врагов.

Ольвэ, стоявший дозорным, заметил спускавшуюся по земляным ступеням склона тень и тут же вытащил из ножен меч. Услыхав звон обнажаемого оружия, воины резко встрепенулись, вскакивая на ноги. Но в кругу света появился Арамил с наплечной сумой. Воины, переглядываясь, заняли свои прежние места, но напряжение все усиливалось.

– Вот ты где! – Арамил недовольно сверкнул глазами в сторону младшего брата. – Мать тебя ищет, а ты тут… Трапезничаешь.

Ребенок виновато понурил голову и отставил плошку, собираясь уходить.

– Да ладно, парень, – примирительно махнул рукой Бигдиш, – с нами он в безопасности.

Седовласый юноша-эльф только дернул плечом, а потом коротко кивнул, молчаливым жестом приказывая младшему брату возвращаться в селение.

– Мне велели передать вам это. – Он отдал суму стоявшему Ламберту, видимо, желая разговаривать только с капитаном. В суме лежали сладко пахнущие караваи свежего хлеба.

– Передай мою благодарность Валантэ, – кивнул Ламберт, чуть склонив голову.

– Присоединяйся, парень, – не унимался Бигдиш.

Арамил смерил лучника холодным взглядом. Лосиан мялся в темноте, не желая уходить.

– Ты же хочешь самым первым встретить орков? – хитро прищурился Рорин, уже наваливая в плошку порцию похлебки для нового гостя.

Эльф заколебался, но все-таки принял угощение. Его брат вприпрыжку бросился обратно к костру и плюхнулся рядом с Бигдишем.

– Они обычно приходят глубокой ночью, – тихо произнес Арамил, разглядывая малосъедобную массу в плошке.

– Мы выставили дозорных. – Ламберт продолжал обращаться к юноше с уважением, какого обычно удостаиваются лишь взрослые воины. – Фив стоит у ручья, Ольвэ ты видел.

– Хей… – Арамил запнулся, прикидывая, не выдаст ли лишнего, – Хейан и остальные тоже рядом.

– Мы знаем.

Воцарилось неловкое молчание, и когда оно стало неимоверно тягостным, Лосиан запел. Его детский голосок, чистый и звонкий, звучал прекраснее любой волшебной флейты. Строки старинной эльфийской баллады переплетались между собой, словно нити в руках искусной кружевницы. Он пел, и плясавшие языки костра, казалось, движутся в такт с его песней.

Сначала в пламени появились возлюбленные Галлеан и супруга его Солониэль, подарившие Невендаару леса и реки, родившие гордых детей – хранителей лесов. Вот показался бородатый Вотан с молотом и покрыл земли грядами горных хребтов. Мелькнул образ прекрасного ангела Бетрезена, заселившего Невендаар людьми.

Тут голос мальчика изменился, стал ниже, и картины сотворения мира сменились, совсем другими образами.

Потекла по землям Невендаара кровь, захлебнулись в слезах жители его, полезли из земных трещин Проклятые Демоны. Заполыхал прекрасный эльфийский лес, разгневались Галлеан и Солониэль.

Вместе со строками песни пламя взвилось вверх, прыснув в разные стороны снопом искр.

Запел юный эльф про вырванное Вотаном сердце Галлеана, про Солониэль, взвившуюся к обжигающему солнцу, чтобы спасти любимого. Про ее отчаяние, когда не смогла она возродить мужа своего. А потом и про горе вернувшегося в мир Галлеана.

– Где ты, Солониэль?

Кем стала ты, и почему теперь твое имя – Мортис?

Не узнаю я тебя, возлюбленная моя… —

затянул Лосиан, закрывая глаза.

По детским щекам катились слезы, ведь песня исходила из самого сердца. Воины притихли, глядя на ребенка, вместе с ними затаились деревья и ветер. В неземной тишине звучала грустная баллада о любви всесильных Богов.