Дорога к дому

Она подошла и села рядом с ним, не снимая шапки и перчаток. Он стянул одну, обхватив ее руку своими руками. Посмотрел на ее пальцы. Он никогда не спрашивал, что она сделала с обручальным кольцом Чарли, с тем огромным, даже вульгарным бриллиантом. Наверное, он потребовал его назад.

— Да, все уладится. Завтра сообщу об этом Фэафилдам. Они действительно спрашивали, есть ли у меня жена.

Она повернулась и поцеловала его. Губы были такими холодными, но язык горячим. Он расстегнул и откинул полы ее пальто.

Для того чтобы организовать все необходимые документы, им потребовалось немного больше времени, чем они рассчитывали. Как бы смешно это ни звучало, но именно оформление визы Генри и разрешение на его будущую работу задерживали их. Весь январь и февраль он простоял в очереди в Высшей Комиссии Зимбабве на Трафальгарской площади. Бекки уже смирилась с мыслью, что они никуда не уедут. Она достала деньги, чтобы купить себе билет на самолет, и еще у нее осталось две тысячи фунтов в чеках путешественника — вежливый жест маленького ювелирного магазина, где она продала свое кольцо. То самое кольцо. Генри не спрашивал, откуда у нее деньги, а она не стала говорить ему об этом. У нее тоже была своя причина, по которой она хотела как можно скорее уехать из Англии. Ее кредит был превышен. Чтобы погасить превышение кредита, ей понадобится в два раза больше, чем стоит это кольцо, так что к чему продавать кольцо и оплачивать кредит. Все равно он не окупится — это бесполезная трата. К тому же Чарли никогда не был против оплаты расходов, которые она раньше делала ради него, когда жила с ним, а теперь все это в прошлом.

Наконец в последнюю неделю февраля в британском паспорте Генри стояли все необходимые разрешающие штампы, и теперь они могли уезжать.

Они приземлились в международном аэропорту Хараре прекрасным теплым осенним днем. Они переместились в южное полушарие, как он объяснил ей, хотя, честно говоря, сама Зимбабве находилась в тропиках. Но большая часть страны расположена на возвышенности, поэтому здесь было прохладнее, чем в близлежащих тропических странах. На автобусе они добрались до города, и ночь провели в «Куртени» в центре города, милом отеле с бассейном. Бекки повернулась, когда он вошел в комнату, глаза у нее сияли радостью. Она все именно так себе и представляла — пышная зелень, экзотические цветы. Она определенно полюбит Зимбабве, так она сообщила Генри. Он безразлично посмотрел на нее. Хараре поразил его — там не осталось ничего от того сонного, тихого городка, который он знал подростком. Он не представлял, чего он ждал от этого места, но, как только они приземлились, огромная волна ожидания чего-то невероятного тут же исчезла. Никто не узнавал его, и никого даже не интересовал тот факт, что в его британском паспорте в графе «место рождения» значился Гверу, городок, где некогда его отец содержал ферму. Черные жители Зимбабве, которые определенно не признавали в нем своего дальнего родственника, смотрели на него так, как и на всех остальных белых туристов — для них туристы были источником легких денег и зла, туристам они учтиво улыбались, но как только те проходили, срывали маски доброжелательности.

Он позвонил Фэафилдам и предупредил, что на следующий день они приедут. Договорились, что из Хараре они доедут до Чинхойи на автобусе, и оттуда позвонят им. Миссис Фэафилд сказала, что до Чинхойи всего полчаса езды — они встретят их на центральной автостанции. Бекки недоумевала, как они погрузят свои пять чемоданов в автобус, ведь… Она пожала плечами. Как-нибудь справятся. А пока, может быть, Генри захочет поплавать с ней? Генри покачал головой. Он не мог объяснить ей это — он просто не хотел сидеть у бассейна вместе с остальными бледными иностранцами, словно он на дешевом отдыхе, и смотреть, как чернокожие официанты в форме торопливо снуют взад и вперед.

— Но мы и так туристы, — сказала озадаченная Бекки. — Разве нет?

— Ты, может быть. Но не я, — нахмурился Генри.

Бекки вздохнула. Она не могла понять, что на него нашло с того самого момента, как они приехали сюда. Он вдруг стал таким угрюмым.

— Что ж, а я пойду поплаваю, — сказала она, затянув потуже купальник. Генри даже не посмотрел в ее сторону. Она взяла полотенце и ушла. Он повел себя глупо. Поплавать стоило бы после десятичасового перелета. Ей даже не удалось вздремнуть. Немного взбодриться — именно то, что ей нужно.

Когда она вернулась, на кровати лежала записка от Генри. Он ушел на прогулку и будет ждать ее внизу у барной стойки через час. Она пожала плечами. Наверное, ему нужно время, чтобы привыкнуть к новой жизни на старом месте. Она уже и позабыла, сколько времени он провел вдали отсюда… в Англию он ребенком приехал? Она не помнила. Бекки стянула купальник, заметив, что уже покрылась легким здоровым розовым загаром, и исчезла в душевой.