Дорога к Храму. Дилогия

Это все, что у него есть. Единственное пристанище давно потерявшейся в лабиринтах собственных обид и горьких разочарований, отравленной необузданным ветром беззаконной свободы пиратской души. Корабль, надменно взрезающий острым носом водное полотно. Бригантина, мягко покачивающаяся огромной колыбелью на волнах. Судно, бесстрашно ввязывающееся в любой – даже неравный – бой.

Я опустила глаза, не выдержав злого серого взгляда.

– Фрель, я не смогу спасти корабль. Но попробую вытащить из этой передряги людей.

Капитан с делано-равнодушным видом уставился на бескрайнюю водную ширь.

– Что ж, попробуй…

Резко подхваченная за ручку кружка плеснула через край и оставила на столе круглое мокрое пятно. Ром мягко потек в горло, привычно щекоча, но не обжигая давно сжившуюся с алкоголем гортань.

Рулевой обвел трюм полупьяным раздраженным взглядом, залпом допил булькающие на дне остатки и отставил в сторону уже третью по счету кружку.

Вот ведь дрянь, а! И как это капитан ее не прибил сразу же? Ведь ясно, что это она!

Она, больше некому.

Подсоленные сухарики служили плохой закуской к крепчайшему, выстоянному в дубовых бочках самогону, но выбирать не приходилось. Иначе он совсем захмелеет и упадет полумертвым под стол, вместо того чтобы что-то предпринять. А действовать следовало быстро и решительно. Ибо в подобную кучу здрыгна «Лирта» не попадала уже давно.

Вот леший, ведь правду говорят, что женщина на корабле – к беде. А если ведьма? Так еще хуже!

Корабль резко тряхнула налетевшая на левый борт волна, и пират чуть было не свалился под лавку. Нет, так не годится. Следовало немедленно закусить получше, иначе перед глазами разбегутся разноцветные шарики и наспех увиденный в призме через плечо ведьмы Голландец станет всего лишь одним из пьяных воспоминаний.

Ведь ведьма – она ж кто? Это… как его? Магическое существо, о! А на здрыгн и мухи летят…

Четвертую кружку, сочувственно предложенную товарищем, рулевой героически отодвинул в сторону. Голова гудела, руки дрожали.

Вот вам ведьма – вот вам и призрак. Объявился. А что эта йырова ведьма никогда не сможет справиться с таким призраком, и корабль с командой потонет ко всем бесам, до этого никому там, наверху, дела нет. Все как всегда: проблемы крыс капитана не волнуют.

Вот ведьма – вот призрак.

Нет ведьмы… нет проблемы…

Вот теперь комната и вправду выглядела как натуральное ведьминское гнездо. Некогда бывшая столом доска валялась у входа, перегораживая порог. Собственноручно перерубленные Фрелем цепи злобно позвякивали при тряске в углу. Чтобы освободить побольше места для портала, пришлось отодрать от пола все стулья и привязать к кровати, дабы не громыхали по комнате, отвлекая заклинательницу.

То там, то сям виднелись нагромождения карт, кристаллов, зелий, пучков трав, свеч и еще множества всевозможной магической шебуры, которой и я не всегда могла дать название. Увы и ах, но способа найти требуемые травы и зелья иначе, как вывалить из сумок все на пол и со злобным пыхтением закопаться в груду по большей части ненужных, но эффектных ведьминских вещиц, не было.

Велир недовольно взирал с изголовья кровати на весь этот бардак, но молчал.

Кроваво-красный и такой же вязкий и соленый на вкус экстракт манжида медленно, тягучими каплями падал в чашу с разведенной чемерицей, пока не окрасил зеленоватое зелье в ровный коричневато-вишневый оттенок. Я решительно отвела с лица волосы. Велир недовольно каркнул со своего насеста: дескать, может, лучше не надо?

– Надо, – мрачно заверила я, сама не горя желанием травиться этой дрянью, но не видя другого выхода. – Твое здоровье!

На вкус зелье не подвело, оказавшись как раз таким, какого тщетно добивался от нас мастер по зельеварению на пятом курсе. С трудом подавив резкий приступ тошноты и собрав глаза в кучку, я с треском впечатала пустую чашу в пол. Голова кружилась, в висках покалывало – побочные эффекты собирающейся по каплям из всех упрятанных резервов и заначек энергии. Итак, три часа. Отсчет пошел…

Гептограмму я чертила почти на ощупь: голова кружилась, и пол бессовестно уплывал в далекое плавание по рекам тающего сознания, проваливаясь в темноту. Только через полтора часа первое действие зелья пошло на убыль, дав мне возможность полюбоваться творением рук своих. М-да… Художница из меня всегда была кворровая, но чтобы настолько?! Как можно было гептограмме пририсовать восьмой угол?!

Со злобной руганью растерев по не слишком-то чистому уже полу набросанный угольный контур, я принялась за дело снова-снова… И так – шесть раз. Не то чтобы последний получился лучше, чем остальные, – я просто к этому времени поняла, что большего мне от себя ожидать не приходится, и плюнула на художественную ценность чертежа, ограничившись тщательно вычерненными острыми уголками и четкими ровными линиями.

Теперь – встать в центр, тщательно проследив, чтобы даже краешек плаща не выходил за границу…