Дорога к Храму. Дилогия

– Да за кого вы меня принимаете?!

– У меня есть, у Росты, у Ингры – тоже, – заговорщически прошептала Волчица. – Только Вожак ничего не знает – так что ты обещала!

– Конечно, конечно, – рассеянно кивнула я.

Мы еще посидели. Факел сгорел уже наполовину, мотылек куда-то улетел. Возле дальней стены лежала гитара.

– Девчонки, а кто из вас играть умеет? – спросила я, кивая головой на инструмент.

– Я и Роста. Хочешь послушать?

– Конечно!

Роста сходила за гитарой, мы сели в круг, и она завела древнее сказание о Волке и Волчице, сумевших пройти через все препятствия и защитить свою любовь. Красивая старая сказка о верных друзьях, жестоких врагах и вечной любви. Говорю же – люди везде люди, и мечты у них примерно одинаковые. Но оттого не менее недостижимые.

– А ты умеешь играть, Риль?

– Могу попробовать, – пожала плечами я.

Приобняв гитару за гриф, я тихонько провела чуть дрожащими пальцами по струнам, взяла пару аккордов, приноравливаясь.

– Спой, Риль!

– А что спеть? – растерялась я.

– Не знаю. Что-нибудь. Просто спой. Расслабиться.

Я не Волчица, не посланница Духов и не Хранительница Леса. Я просто Иньярра. Просто ведьма. Просто Сказительница.

Раствориться в музыке, дать ей закружить себя в невиданном танце, вдохнуть – и на одном дыхании:

Звезды осколками, полночь близка…
Тихо пришла ко мне волчья тоска
Темная, вязкая, ядом во льду,
Каплей каштана в горчащем меду.
Колкие блики сквозь призрачный свет…
Взять бы сейчас в лесу заячий след,
Вздыбив загривок нестись все вперед,
Ну и пускай след в нору не ведет!
Вздрогнуть, прислушавшись к крику совы –
Мчаться, лететь – птицы нет, увы…
Одиночество колким кольцом
Сделает морду девичьим лицом…
Сесть, подобрав под себя пышный хвост,
Взвыть в леденящие сполохи звезд.
Душу скребущий стихающий вой
Долго стоит над деревней ночной.
Гул голосов, открыванье окон:
Ну что за кворр потревожила сон?
Сколько живу – все дивлюсь на людей:
Вот у кого нет бессонных ночей!
Звезды осколками, сердце в тисках –
Дверь охраняет мне волчья тоска…

Едва ли они меня поняли. Едва ли им ведома волчья тоска, волчья безысходность, волчье одиночество. Но промолчали.

Факел догорел, и мы разошлись по шкурам – спать.

Утром было холодно и сыро. Очень холодно и очень сыро. Если правый бок просто озяб, то левый – тот, на котором лежала, – отмерз к йыру. С огромным трудом распалив новый факел, девчонки стали приводить себя в порядок. Факел чадил, давая не столько света и тепла, сколько едкого дыма. Живо вспомнились подвалы зельеварения.

Там вечно витал спертый дух какой-то абсолютно нестерпимой вони. Ходили даже слухи, что под одним из котлов медленно, но верно разлагается труп. Причем разлагается очень качественно и смердит отменно.

Только вот беда – труп нашел себе пристанище уже лет тридцать назад, а найти его не могут до сих пор. Лично я уверена, что за такое время любой труп уже бы в мумию превратился, но будущие коллеги заверяли, что дым вечно кипящих зелий не дает несчастному благополучно засохнуть, а посему терпеть нам эти благовония до конца учебы, – причем я сама отучилась полвека назад, а воняет, по заверениям студентов, до сих пор.

Я вообще зельеварения не любила: способностей толковых нет – разве что ведьминское чутье. Да и терпения пятьсот раз помешивать дубовой ложкой по часовой стрелке, и столько же – против, мне никогда не хватало, поэтому в графе «зельеварение» у меня стоял вечный «неуд».

Равно как и в графе «предвиденье». Но ни меня, ни преподавателей это ничуть не беспокоило: ведьмы – все, что живут на Древе, – всегда делят способности поровну.

Зельеварение оккупировала Тая, предвидение – Ильянта.

Зато с мечом и боевыми заклятиями я обращаюсь лучше них обеих, вместе взятых. Это не значит, конечно, что Тая, увидев упыря, станет с визгом отмахиваться от него подушкой. Но все-таки когда мы, вместе бродя по Веткам,нанимались изничтожить кого-нибудь зубастого, я всегда предпочитала оставить ее в кустах со словами: «Вот когда эта зараза начнет меня жрать – выскочишь и шибанешь ее чем-нибудь!»

Она никогда не дожидалась, выскакивала в самый неподходящий момент, едва не напарываясь на заклинание или меч. А нежить, совершенно растерянная и не понимающая, кого я, собственно, хочу убивать – ее или Таю (в такие моменты я и сама уже сомневалась), – предпочитала очистить поле боя двух ненормальных ведьм, кинувшись наутек.