Дорога к людям

Они обменялись с машинистом двумя-тремя фразами, понимая друг друга с полуслова. Машинист напомнил мне о прежней профессии Бориса Ивановича, и я вспомнил, как в 1931 году сам наблюдал за работой «Марионов» и «Бюсайресов» на Магнитострое и Кузнецкстрое, где наши инженеры и рабочие-строители нередко поражали иностранных консультантов остроумными решениями сложных задач, обходясь для подъема, скажем, колошника доменной печи без кранов, которых было тогда мало, а как-то иначе, проще.

— Прошлым летом американцы снова были у нас, — сказал Сатовский. — Я не преувеличиваю — хотели убедиться, что одних только скальных экскаваторов наш завод выпускает по триста в год. С того дня, как мы с вами познакомились, мы выпустили пять тысяч таких «Уральцев». Уникальной была когда-то машина, но давно стала серийной.

— А что же американцы, не могут?

— Как вам сказать. Инженеры там прекрасные, это известно. А вот массовый серийный выпуск им трудно наладить. И дело не в технике, а в особенностях американской экономики. Конкурентная борьба! Потому что машин много, но все они разнотипны. Разных фирм. И переводить их в серию им «невыгодно» и сложно. Впрочем, надо ли вам это объяснять. Это как с зажигалками. Во Франции их выпускают добротные, но лишь на один раз. Кончился газ, покупай новую! И фирме выгодно. Наши же мастера научились переделывать эти зажигалки на многоразовую заправку бутаном. По существу навсегда, пока зажигалка не выйдет из строя. Вот так и в Америке с экскаваторами, приблизительно, конечно.

...На этот раз я пришел к Борису Ивановичу не для разговора на темы чисто технические. Хотелось разобраться в особенностях работы конструктора, в буднях и в ее романтике, понять, как становятся конструкторами, как делают открытия сегодня, в век научно-технической революции.

— Ваше творчество... — начал было я, но Сатовский поморщился.

— Слишком высокопарно! Работа у нас хоть и сложная, но обыкновенная. У токарей тоже нередко бывают сложные задачи.

— Не согласен с вами. Ваш труд соседствует с научным.

— Не будем спорить.

Генеральный конструктор горнорудного и нефтебурового оборудования, доктор технических наук, дважды лауреат Государственной премии родился на юге, в Кутаиси. Отец его, агроном, заведовал казенными виноградниками. В 1936 году, будучи студентом, проходил практику на мелиорации кубанских плавней. Там в качестве помощника машиниста впервые взялся за штурвал «Бюсайреса» с ковшом в 0,57 кубометра. Его взяло за живое: вот бы начать создавать такие экскаваторы!

В Ленинграде участвовал молодой Борис в составлении одного из проектов, потом — Уралмаш, испытание первых его машин на Коунрадском медном руднике. Успех.

— Скажите, Борис Иванович, чувствуете ли вы при составлении проектов, что были когда-то машинистом?

— Разумеется. Сказывается во всем. Сидя над чертежом, ощущаешь себя за штурвалом экскаватора. Это очень помогает. Входишь в положение машиниста и решаешь, как создать ему максимум удобств в кабине. И вижу малейший узелок механизма, динамику всех процессов в движении корпуса экскаватора и его ковша. И узелок перестает быть неуловимым. Все это выражается в формулах. Это элементарно. Вот вы допытываетесь, сравнивая нашу работу с трудом композиторов, не приходит ли иногда верное решение во сне. Не знаю, может, так и случалось, не помню. Но вряд ли. Работа над проектами не может быть выполнена одним конструктором, только группой, где каждый решает свою часть проекта агрегата, а остальные — прочие узлы. Вы говорите, что всякий творящий, поэт ли, инженер ли, нуждается в уединении и тишине. У нас же — напротив, истина рождается в разговоре, иногда даже не имеющем отношения к проекту, но вдруг за какой-то пустяковой фразой по ассоциации приходит верное решение. Странно? Но это так.

Зачем же мы будем уповать на некое озарение, если сторонняя ассоциация вдруг приведет нас к точному результату? Могу посоветоваться для верности со старым моим другом, работающим. на «Коркугле», Владимиром Рудольфовичем Кубачеком. Вместе решили мы отказаться от расположенной на поворотной площадке лебедки, осуществляющей поворот рычага с ковшом. Та система была тяжелой и громоздкой.

Борис Иванович набросал на бумаге схему прежней кинетики. И я сразу заблудился в лабиринте приводов, передач, приспособлений, деталей.