Дорога к новой жизни

Одновременно заработали все три пулемета, и в ночном прицеле было видно, как летят зеленые брызги от попадающих в тело пуль. Рядом застучали автоматы и захлопали выстрелы винтовок. Азартно вопя, Следак выпустил в набегающих всю обойму и торопливо стремился поменять магазин.

С противоположной стороны в лагерь влетело несколько крыс. Один из них страшным ударом топора раскроил голову бойцу и тут же упал, разрубленный пополам. Я продолжал стрелять без остановки длинными очередями. Промахнуться на таком расстоянии и по такой толпе было невозможно. Они падали, падали и падали. Еще один прыгнул сверху, и Следак, рыча, катался с ним в обнимку, стараясь достать ножом. Не слишком соображая, чисто на одном отработанном автоматизме я вставил новую, заранее приготовленную, ленту и скосил первых крыс, выскочивших к лагерю.

Тут они не выдержали и побежали назад. Один за другим они получали свою порцию свинца уже в спину. Пулеметчики продолжали безостановочно работать, не обращая внимания на свалку за их спинами. С самого начала у каждого, включая меня, было по трое охранников, на которых и была возложена обязанность прикрывать нас при любых обстоятельствах. Наша задача — не останавливаться до последнего патрона.

Один за другим стали выплевывать гранаты подствольники, закидывая овраг. Если кто и думал там спрятаться, то только нашел смерть. Потом настала тишина. За десяток минут мы расстреляли почти все, что имели, и на второй такой бой патронов бы не хватило.

Первый десяток поднялся по команде и, ступая по полю, где во множестве валялись трупы, двинулся вперед. Потом пошел второй десяток. Тяжелораненым стреляли сразу в голову, легкораненых связывали и оттаскивали в сторону. Таких было всего трое, проверять, насколько все остальные были живы, мне не слишком хотелось. У нас тоже погибло четверо, и трое получили серьезные ранения. В основном от рук подошедших с тыла. Слишком я увлекся своим замыслом. Не идиоты крысы, совсем не идиоты. Если бы не пулеметы, нас бы обязательно перерезали. Правда, если бы не пулеметы, я бы специально в ловушку не полез.

— Имя? — потребовал я, присаживаясь перед пленными на корточки и вертя в руке подобранный трофейный топор.

Один был уже пожилой, с седой головой и весь в старых шрамах. На ноге у него расплывалось кровавое пятно. Двое совсем молодые. Тот, что сидел слева, получил две пули — в плечо и в бок и явно ничего не соображал. Зато третий был самый многообещающий. Никаких ранений у него не наблюдалось, и поймали его прятавшимся среди трупов. Никто из троих не ответил, только у «целого» забегали глаза.

— Ну, как хотите, — равнодушно сказал я. — Быстроногая, найди мне хороший кусок дерева. Вроде колоды. Там дрова рубили для костра, должно было остаться.

Рысиха, стоящая за спинами крыс, недоумевающе посмотрела и, не дождавшись пояснений, пошла к лагерю. Я сидел и молча ждал. Потом подошел Следак и, почесывая порезанную ножом спину, доложил, что покойников более полутора сотен набралось. Наши же собирают трофеи. Я кивнул и послал его в лагерь на перевязку. Он потоптался и, оглядываясь, ушел.

— Мы вас не трогали, — сказал я, когда Быстроногая притащила колоду и свалила на землю. — Там, у реки, когда-то жили крысы, но сейчас поселок пуст. Тот, кто это сделал, ушел. Мне без разницы, кто и почему выгнал предыдущих хозяев. Территория была пуста, и мы вправе были поселиться. Вы начали первыми. По закону за кровь отвечают кровью. Я взял их жизни, — и показал на поле, усеянное трупами, — и возьму ваши. Или вы отвечаете и умрете быстро, или будет очень больно, но вы не умрете. Только это уже не жизнь будет. — И я опять спросил старшего: — Имя? Быстроногая, Расщепленный тополь, — не дождавшись ответа, я кивнул на колоду, — руку. — И показал на седого.

Она двинула ногой крыса сзади так, что он упал лицом вперед, и Расщепленный тополь прижал правую руку крыса к колоде. Я ударил, и кисть отлетела в сторону.

— Хороший топор, наточенный и сбалансированный, — ознакомил я окружающих с выводом. — Теперь левую.

Вторая кисть отлетела, брызнув кровью на колоду, и крыс завыл без слов.

— Можете его отпустить, пусть пока полежит. Сейчас, — тихо сказал я не раненому, — займемся тобой. Потом я вернусь к этому. Ты думаешь, это конец? Нет, потом отрублю по локоть, а затем и ногами займусь. По очереди, он — ты. Этого, — я показал рукой на третьего, — пока трогать не буду, он все равно ничего не соображает. Потом ты даже перекинуться не сможешь, массы тела не хватит. Только обрубок — тело с головой. Или мне заодно и другие детали отрезать? — задумчиво спросил я. — Уши, нос… они явно лишние.

От крыса неожиданно дурно пахнуло. Наверняка обделался. Расщепленный тополь поспешно шагнул назад. Я укоризненно посмотрел на него — на войне и не такое приходится терпеть.

— Меня зовут Ворон, род Крыс, семейство Кривой дуб, — поспешно сказал молодой.

— Он, — показав на продолжавшего стонать старшего, спросил я, — тоже из твоего семейства?