Дорога к новой жизни

Оба моих заместителя прекрасно научились общаться с Летчиком и, в принципе, в моих услугах уже никто не нуждался. Тем более, что ночью война прекращалась. Вырваться из плотного кольца окружения попыток больше не было. Со злобой обреченных последние защитники города, еще не отступившие в мощную крепость, стоящую на холме, изредка пытались устраивать засады на проводящих зачистки домов солдат, передвигаясь по подземным переходам в уже проверенные дома и выходя в тыл наступающим. Они намереваясь отдать жизнь подороже. Чтобы обыскать такой дом, как здесь, иногда и взвода мало, а в городе строений не меньше пары тысяч.

Вот так я и шел, как привязанный за начальством, когда совершенно неожиданно раздалась длинная автоматная очередь. Впереди рухнул, широко раскинув руки, невысокий солдат. Из дыры на животе выплескивалась кровь, и сам он судорожно скреб землю, явно в последних судорогах агонии. Еще один, неприятно брызнув мне в лицо кровью от попавшей в правую сторону шеи пули, свалился рядом. После таких ранений не выживают. Остальные, стреляя на ходу и издавая невразумительное рычание, мгновенно кинулись к дому, откуда стреляли. Навстречу нам с не менее кровожадным ревом выскочило несколько орков.

Здесь, на улице, мы и сшиблись с зелеными. К счастью, автомат был только у одного и первой же очередью он высадил весь магазин. Стрелять тоже надо уметь. Драться штыком автомата меня никто не учил, да и не было у меня штыка, так что, привычно уклоняясь от удара длинного тесака, больше похожего на короткий меч, я воткнул одному из них нож в живот. Такие вещи мне гораздо привычнее, чем стрельба с дальнего расстояния.

Рядом с хрипом и руганью дрались остальные. Стрелять из пистолета ума большого не надо, но при том, что практически все орки были на вид здоровее и сильнее маленьких горнострелков, тех явно учили не только стрелять, но и орудовать любым попавшим под руку предметом. Попасть с разбега стволом в горло — я бы так не сумел. И отмахиваться прикладом от копья в общей свалке так, чтобы не зацепить ни одного своего товарища, а умудриться завалить копейщика, учившегося всю жизнь орудовать своим оружием, дело тоже не простое.

Все это продолжалось считанные секунды — от первого выстрела до момента, когда зеленые превратились в трупы. Зажимая нехорошую рану на бедре, сидел мой лейтенант Брэндон и ругался непослушными губами. Его успел полоснуть клинком один из орков. Вид у него был отвратительный. Явно потерял много крови и страшно бледен. Пришлось накладывать жгут. Очень важно при этом не забыть засунуть под него записку со временем, а то длительное пережимание может кончиться ампутацией. Таким вещам нас учат еще в возрасте щенка. Сделать еще что-нибудь в этих условиях было нельзя.

Потом мы затащили его и еще одного раненого в дом и стали дожидаться врача. Рация на удивление работала прилично, в ущелье с этим гораздо меньше проблем, чем в горах, и он прибыл быстро. Специально для этого у бронетранспортера находится его постоянное место. И связь, и транспорт всегда к услугам лекаря.

Дом, в котором мы остановились, и примыкающие к нему соседние были превращены во временный рубеж обороны. С крыш уже были видны многотонные камни, из которых построена крепость. Толстые стены надежно защищали гарнизон от навесного огня, прилегающая к форту территория простреливалась винтовками и пулеметами. Там засели снайперы, а возле специально пробитых дыр в стенах находились наблюдатели.

Наши солдаты и офицеры вперемешку валялись во внутренних помещениях занятого дома. Часть моментально заснула, часть лениво трепалась, кое-кто бродил, без особого любопытства рассматривая обстановку и немногое сохранившееся имущество. Все ценное отсюда вынесли еще до нас и, скорее всего, хозяева.

— Вставай, — пихнул меня ласково ногой капитан. — Идем со мной. Прощальный вечер. Начальство сказало, ты отныне свободен.

Прямо на полу был расстелен ковер, где в глиняных мисках выставлен нехитрый закусон из консервных банок и притащенных из местных подвалов овощей и фруктов. Выпивки не было, только что-то вроде кваса в многолитровом кувшине, тоже добытого в чьей-то кладовой. Вокруг ковра сидели все офицеры роты, сапер и минометчик.

— Садись, — показывая на свернутое в комок одеяло, пригласил Габи.

— Любая часть, — сказал он, минут через десять, когда первый голод был утолен, — всегда считает только себя лучшей из лучших. Это и правильно, надо гордиться своей семьей и стараться сделать ее еще лучше и престижней для окружающих. А воинское подразделение в широком смысле и есть семья. Гораздо надежнее, когда плечом к плечу стоят те, кому ты доверяешь. Не просто сослуживцы, но друзья.