Дорога к Приграничью

— И все время, каждую секунду присутствует чувство, что ты у самого края бытия, что только кончиками пальцев держишься над бездной вечной ночи, которая разверзлась под тобой. Приграничники — по сути своей не путешественники. Только у некоторых есть желание к перемене мест. Знаете, наверно, мы похожи на здешних маори — один раз я проводила отпуск в Новой Зеландии и заинтересовалась ее историей. Этот народ появился благодаря морским странствиям. Их предки совершили невиданное путешествие, оставив свои родные края — настоящий рай — и поселились на этих мрачных и унылых островах, затерянных в холодном бурном Пасифике, исхлестанных злыми ветрами, которые налетают из Антарктики. И что-то — может быть, изоляция, может быть, климат — убило в этих людях жажду странствий, хотя она была, возможно, определяющей чертой их народа. Очень мало кого из маори вы встретите в море или в космосе. А вот жителей полинезийских архипелагов, откуда родом их предки — множество. Они плавают на морских кораблях, которые курсируют между портами Тихого океана. Кое-кто даже работает на судах МТК…

— У нас в ФИКС тоже есть несколько полинезийцев, — проговорил Граймс. — Но скажите, кто тогда летает на ваших кораблях? «Линия Полуночников»…

— Из каждого правила есть исключение. Беглецы, неудачники, отщепенцы — те, кто ушел из Транспортной Комитета, «Трансгалактических клиперов», Королевской Почты Уэйверли и прочая.

— И из ФИКС?

Этот вопрос, похоже, разогнал ее меланхолию.

— Нет, — ответила она с улыбкой. — Таких пока не было.

— И не будет, — гордо заявил Граймс.

Глава 6

Робость понемногу исчезала — а вместе с ней изрядная толика снобизма, присущего всем, кто связан с Академией. Граймс начинал получать удовольствие от путешествия. Конечно, ФИКС есть ФИКС. Но, в конце концов, на борту судна он прежде всего астронавт. Мичману удалось смириться с фактом, что у большинства офицеров, включая самых молодых, опыт космических полетов куда богаче, чем у него. На данный момент, поправлял себя Граймс. Какой-то голос на задворках его сознания самодовольно твердил, что для всех этих людей должность капитана — предел честолюбивых мечтаний. А он сам… Возможно, когда-нибудь к нему будут обращаться так, как сейчас обращается Джейн — только не в шутку, а совершенно серьезно.

Он часто заходил в рубку, но, помня предупреждение капитана, старался не путаться под ногами, и вскоре стал почти своим среди вахтенных офицеров. Те с удовольствием посвятили его в хитроумную процедуру определения координат при работающем Движителе Манншенна — по утверждению астронавтов, это относилось скорее к области искусства.

Получив разрешение от главных инженеров, Граймс часто наведывался в двигательный отсек, стараясь практикой подкрепить теоретические знания о реактивном и инерционном двигателях и Движителе Манншенна. Разумеется, первые два сейчас были остановлены. Они просто не могли работать, пока корабль не вернется из искривленного пространственно-временного континуума в нормальный. Но по-прежнему работал реактор — радиоактивное сердце корабля — и вспомогательные устройства. Здесь, в этом крошечном рукотворном мирке, они выполняли работу, которую в природе совершают ветра, реки, солнце и гравитация.

И, конечно, работал Движитель Манншенна. Можно было не опасаться, что кто-нибудь посмеется над благоговейным трепетом, порожденным этой святая святых — сверхъестественным переплетением гироскопов. Граймс не отрываясь смотрел на это непрестанное круговращение, которое казалось беспорядочным, на сияющие размытые колеса, на танец прецессирующих осей. Казалось, еще немного — и удивительное устройство исчезнет на глазах. Оно неслось сквозь темные измерения, увлекая за собой корабль и всех на борту. Точно загипнотизированный, Граймс стоял, поглощенный туманными видениями, где Прошлое, Настоящее и Будущее смешались в бесконечном движении… но тут старший инженер-механик крепко взял его за руку и увел из отсека.

— Будешь пялиться на времякрут — встретишь вчерашнего себя, — посулил он.

Еще была «ферма» — палуба, целиком занятая цистернами с дрожжами, мощная фабрика белка, не больше, но и не меньше. Другую палубу занимали огромные прозрачные шары — в них трудились водоросли, превращая твердые и жидкие органические отходы в вещество, пригодное для дальнейшего использования. Это вещество, как любезно объяснил корабельный биохимик, служило питательной средой для дрожжей и удобрением в гидропонной установке. Последняя представляла собой ряды контейнеров, из которых, перегораживая проходы, пышными гирляндами свешивались растения. Они служили основным источником витаминов их цветами украшали столовую… а главное — растения делали воздух на корабле пригодным для дыхания.

— Знаете, я завидую вашему капитану, — признался Граймс. В этом инспекторском обходе его сопровождала Джейн Пентекост.

— О, похвала из ваших уст, адмирал, кое-чего стоит, — усмехнулась она. — Но почему?