Дорога к счастью

— От твоих ран не останется и следа, — она бережно оглаживала его по уже зажившим ладоням.

— Но как?..

— Потому что я люблю тебя, — глотая слёзы, выдохнула она.

— Любишь?

— Всем сердцем. Иначе бы вода сделала тебе больно вновь. Она гневается на всех мужчин.

— Златушка, — он так крепко поцеловал её, забывая обо всём на свете, и получил не менее жаркий ответ.

Имрус целовал, куда придётся и всё спрашивал: «Любишь?»

Злата каждый раз подтверждала: «Люблю! Больше жизни».

— Любишь?

— Люблю. Никого другого не надо.

— Любишь?

— Тобой дышу!

И чтобы он больше не терзал себя сомнениями, она как когда-то доверчиво открывалась перед ним, прося его ласки и щедро одаривая в ответ, уже плохо понимая, наяву ли всё происходит или в волшебном сне.

И не видно им было, как всё сильнее искрилась вода в озере, как с новой силой вспыхивали золотистые светлячки, становясь разноцветными, а потом часть стены истончилась — и подземелье превратилось в грот.

Снаружи люди в панике выбегали из замка, боясь его обрушения, но пострадали лишь хозяйственные постройки. Открылся проход, ведущий куда-то вниз, и из него вырывались мощные золотистые лучи, которые потихоньку ослабевали. Надо бы бояться, но сердце сжималось от ощущения чуда, ожидая чего-то хорошего и светлого.

Первыми вниз потянулись женщины. Черноволосые красавицы, уставшие, укутанные в старые вещи, они пытались встревоженными зеленоватыми глазами вглядеться в открывшийся зев, пробиваясь сквозь лучи, но ничего не видели, только чувствовали, что их там ждут.

Никто не успел остановить их. Они как маленькие зверьки юркнули в глубину и скрылись там. Больше никто не решался войти туда без приказа генерала. Нарастала паника, а потом волшебного света вновь стало больше, послышалось пение и внизу, где стоял водоразливочный цех, пошла вода.

— Источник ожил! — раздался единичный возглас.

Какой-то смельчак побежал вниз и начал хватать горстями льющуюся из желоба воду.

— Ожил! — счастливо заорал он. — Ожил!!! — загребая ладонями воду и подбрасывая её вверх, чтобы все видели искрящиеся брызги.

Народ из замка ринулся вниз, чтобы убедиться в волшебной силе воды. Кто-то пытался напиться чуть ли не на всю жизнь, кто-то скидывал одежду и выливал воду на себя вёдрами, кто-то благоговейно вставал на колени и благодарил предков. Люди бежали со всех сторон, падали, поднимались и хоть ползком, но спешили к льющейся воде.

— Тару, тащите тару! — закричали самые практичные — и предприятие по разливу воды начало оживать.

Воины бросились искать генерала. Кто-то вспомнил, что видел, как Больдо уходил с лэрой Эйш к источнику, и всё произошедшее приобрело новый смысл.

Виц с Русом бросились в зев пещеры, несмотря на ощущение тревоги, но лучи волшебного сияния помогали им продвигаться дальше, освещая дорогу. Вскоре мужчины увидели сидящих женщин у воды. Это те самые, что работали прачками и первыми спустились вниз.

Они держались за руки, прикрыв глаза, слегка улыбались и пели что-то радостное и задорное. Женщина постарше запевала, а другие подхватывали, и сложно было оторвать от них взгляды, так хороши они были, что не всякая королевна смогла бы тягаться с ними. Волосы сверкали антрацитовой чернотой, пушистые ресницы создавали тени, контуры лиц стали точёными как у юниц, а свежесть кожи притягивала желанием прикоснуться. Это было как наваждение и командиры, тяжело дыша, старались обойти женщин, ставших юными красавицами, стороной.

Но добило мужчин не это. Стоило им перевести взгляд на озеро, то ноги подкосились от невозможности происходящего. В глубине вод они увидели обнимающуюся пару, и ей не было дела до того, где они находятся, и кто на них смотрит.

— Что за сопляк прижимает к себе нашу лэру? — не веря своим глазам, пробормотал Виц, не сводя глаз с точёной фигурки Златы.

— Это не сопляк, — выдохнул Рус, — это наш генерал.

— Мне так хорошо, что кажется, я сейчас умру, — нависая сверху, признался Имрус, разглядывая раскрасневшееся лицо Златы. Она притянула его голову к себе и шепнула в ухо: — Не смей умирать! — при этом положив руку ему на затылок, она сжала её, собирая и натягивая волосы, чтобы он вновь приподнял голову, заглянула ему в глаза: — Я только жить начала!

— Как скажешь, любовь моя, поживу ещё, — по-хозяйски огладил бок, бёдра ладонями, вжимая в себя, а почувствовав живой отклик, усилил напор, простонав: «Зла-а-ата!..» А она поймала его стон губами, чтобы вновь увести в тот мир, где дрожишь от наслаждения и не замечаешь, что рычишь от удовольствия.

Вода стала свидетелем чистоты их чувств, она же вплеталась в эмоции влюблённых, усиливая их и одновременно вбирая в себя щедро даримую энергию любви. По законам вселенной, по законам Жизни мужская сила, напористость переплетались с женской мягкостью, податливостью. Чувства и желания пары были столь сильны, что источник не смог остаться в стороне.