Дорога к счастью (СИ)

Это было так трогательно и вызывало жгучее тепло в груди, немного затрудняющее дыхание. Захотелось на всю жизнь запомнить этот момент. Яркое зимнее солнце, наваленные сугробы вдоль расчищенной дороги, украшенная кристаллами с энергией Дурында, мягко ставящая лапы одну за другой, сыплющие шутками воины и ни на кого, кроме неё, не обращающий внимание Имрус со счастливыми детьми. Злата всхлипнула и вытерла побежавшие слёзы. Встревоженный генерал приблизился к ней, но она улыбалась и продолжала промокать глаза.

— Сама не понимаю — ведь всё хорошо, а я плачу, — посетовала она, — не волнуйтесь, наверное, перенервничала. Столько всего с нами случилось, а остановиться, обдумать, пережить всё не хватало времени. Вот теперь и… — она неловко развела руками, успокаивая сыновей и мужчину. И уж совсем не ожидала, что он быстро вернёт на сидение экипажа Каджи, а сам ловко наклонится, обхватит под мышки, вытянет её и усадит перед собою.

— Ах, — только и успела воскликнуть. А он пристроил её поудобнее и приотстал от каравана. Обнял, будто укрыл от всего мира, и велел:

— Плачьте.

— Зачем, — Злата в удивлении шмыгнула носом.

— Каждую слезинку сочту и буду знать, сколько морских жемчужин покупать вам на бусы.

— Вы с ума сошли, — буркнула она, — не надейтесь, что я вам тут столько нарыдаю! Вот ещё немножко — и довольно.

— Я бы губами собрал всю соль ваших чувств, но вы вновь будете фырчать на меня, так что дайте я своим платком вытру вам глазки.

— У меня же свой…

— Свой-свой, да дайте же мне поухаживать за вами, а то сейчас как сверну в лесок и утащу под бочок, как в ваших сказках.

— Вы специально, да? Что вы меня пугаете?

— Я вас обожаю! Не рвите мне сердце своими слезами, — без всяких шуток признался он, и Злата вновь потянулась к груди. Жгло. Его костёр, его страсть добрались до неё и заставляли застывшее сердце биться сильнее.

— Что, Злата? Что, моя любая? Болит где?

— Да, нет, не пойму. Больно и хорошо. Не тревожьте меня вопросами, сама не своя, — растерянно призналась и ощутила, что щёки разгорелись огнём.

— Злата, Златушка моя, Золотинка бесценная, не заболела ли? — тревожился мужчина, ощущая, что её тело пышет жаром.

— Всё хорошо, Имрус, не смущайте меня, — попросила она, стесняясь показать ту радость, что вызывает в ней его воркование и беспокойство.

Она не очень-то понимала, что с ней происходит. На миг показалось, что к ней вернулась сила или хотя бы часть волшебной энергии пробилась — но нет, обманулась; а потом почувствовала, что ярче, полнее ощущает окружающее, что реакция на знакомых людей острее и что среди других мужчин она видит только генерала.

Это было так странно и неожиданно, без каких-либо причин, что она оказалась не готова к этому. Потихоньку Злата успокоилась, чувства пришли в норму, но тепло возле сердца осталось. Она не стала ничего говорить Имрусу, побоялась его напрасно обнадёжить, но сама с радостью ловила те мгновения, когда в её тело возвращалось удовольствие от мужского прикосновения. Она влюблялась в своего генерала, и её душа снова запела.

Дорога к княжеству была не близкой, но тяготы пути никому не запомнились. У всех на глазах расцветало что-то трогательно-нежное и одновременно напряженно-звенящее между лэрой Эйш и Больдо. Все поддавались очарованию возникающих чувств, никто не мог удержаться и не мечтать, что однажды испытает что-то такое же светлое и прекрасное.

Через пару недель к каравану Имруса присоединился ещё один отряд с северной границы, и стало хлопотнее устраиваться на ночлег. Маленькие селения более не подходили, а крупные подчас располагались на изрядном расстоянии друг от друга. Иногда генерал совершал ещё закупки продуктов, но количество телег, к удивлению воинов, не особо увеличивалось. Кто-то говорил о кристаллах переноса, кто-то возражал, что таких не бывает, а генерал и лэра оба без магии. Но какая дорога без досужих пересудов? Особенно удивлялись присоединившиеся в дороге воины, глядя на необычные взаимоотношения между Больдо и Эйш.

— Чудеса! Неужели он добился её любви? Никогда не верил, что она способна на нежность, — сплетничал командир второго отряда.

— Не твоё это дело, верить или не верить. Наш генерал всегда добивается того, чего хочет, — ответил Виц, окидывая недовольным взглядом красавчика Руса и понукая коня двигаться быстрее.

— Да ты никак тоже запал на неё? — присвистнул старый товарищ. — Я смотрю, вы тут все попали под её обаяние! Словно с ума посходили. Вечером ни расслабиться, ни выпить, ни пошалить! Все будто гуси шипят, что нельзя шуметь, выражаться, развлекаться! Может, твоему отряду в орден карателей податься? Там, говорят, даже пёрнуть без разрешения не дают!

Виц подскочил к Русу и, придерживая его коня, пригрозил:

— Ты свои шуточки брось! Не пленников везём, а благородную лэру с малыми детишками, и не чужую, а свою. Если надо, то и дышать через раз будешь!

— Сдурел? Чего окрысился-то? Скучно же!